В пятницу утром поляк пришел на завод довольный, сияющий. Потирая ладони, сообщил друзьям, что письмо передано в надежные руки.

— В понедельник вам принесут рабочие костюмы, чтобы вы могли переодеться, — сказал он на ухо Белоусову. — Будьте готовы.

— Мы готовы, — кивнул Белоусов.

— Хоть сегодня, — загорелся Кузнецов.

Казалось, до счастья теперь рукой подать. Но субботний день радости не принес. Мастер-поляк, занятый какой-то хозяйственной комиссией, ни разу не подошел ни к Белоусову, ни к Кузнецову. Это опечалило их.

Но ничего не поделаешь. Надо ждать и молчать. Молчать и надеяться...

Наконец пришел понедельник — тот день, которого они так ждали. Что-то он принесет? Куда-то судьба забросит их? На сердце радостно и в то же время тревожно.

После завтрака группу пленных выстроили во дворе и объявили: работы на текстильной фабрике Гайера закончены. Теперь предстоит ремонтировать мостовую на территории обувной фабрики.

Это в противоположной стороне города.

То, к чему готовились летчики, сорвалось. Вечером, лежа на нарах, Белоусов и Кузнецов долго переговаривались: что же предпринять дальше?

— Ничего, Саша, еще не все потеряно, — уверенно твердил Белоусов.

— Что же нам делать?

— Поищем надежного человека на новом месте. Если такой не найдется, постараемся возобновить связь, с тем мастером.

— И тот и другой вариант, Константин Емельянович, приемлемы. Но оба они мало реальны.

— Почему?

— Не сразу попадешь на такую удачу, как на текстильной фабрике. И как мы сообщим о себе тому мастеру?

— А почему не может получиться так, что он сам о себе даст знать?

— Если бы так получилось, лучшего и не надо.

Но тут произошло непредвиденное. Ни Кузнецова, ни Белоусова к работе не допустили. Им учинили допрос. Кто-то, видимо, донес на них.