На седьмой день Круглов въехал в Пермь со стороны Мотовилихи. На улицах были видны следы боев, но народ уже деловито бегал по рынкам и магазинчикам, в домах светились окна. «Где же мне Вареньку-то искать?» – думал Василий Андреевич. Первым делом подъехал к зданию, где совсем недавно располагалась Чека. У дома ветер разносил какие-то бумаги, на столбе висело свеженькое объявление: «Всем офицерам немедленно явиться в штаб Сибирской армии для мобилизации». Василий Андреевич вошел в здание. Там было пусто. На выходе столкнулся с офицером.

– Стоять! Кто таков? Что тут делаешь?

– Я, собственно…

– Руки вверх подыми! – На Круглова уставился ствол маленького браунинга. – Федотов, Иванов, ко мне, живо! – На голос офицера прибежали нижние чины. – Обыскать!

Револьвер извлекли, штабс-капитана арестовали и повели по знакомому пути к семинарии. «Да что же за место такое, все в семинарии заседают», – подумал Круглов, когда вошел в подъезд. Завели в комнату с решетками на окнах, закрыли. Пришли за ним только на утро. Заспанный подполковник долго тер глаза, потом спросил зевая:

– Большевик?

– Никак нет, господин подполковник.

– А оружие откуда?

– Купил по окончании военного Алексеевского училища, господин подполковник.

– Ага. А чего не пришел на мобилизационный пункт, когда назначали?

– Я с севера еду, девушку ищу одну…

– На севере одни воры и тати живут. Стало быть, и ты тать. Какую девушку тебе надо найти?

– Вареньку… Варвару Григорьевну Попову. Не встречали такую?

– Нет, не встречал. Ну ладно, документы имеются?

– Никак нет, утерял.

– Кхе, тогда большевик ты. Расстрел. Вон в окно посмотри, на речку.

Василий Андреевич взглянул. Знакомая картина: на льду Камы стояли люди в нижнем белье, сливавшиеся со снегом на льду, напротив них – в серых шинелях, с винтовками. Донесся издалека сухой щелчок, белые фигурки упали, серые, собравшись в шеренгу, размеренно пошагали к берегу.

– Вот друзья-товарищи твои, отдали Богу душу за коммунизм ваш. И тебе туда дорога. В речку. Чтобы не хоронить, а то не умаешься на вас могилы рыть. Устал я от вас, большевичков. Ох, устал… Когда же всех вас перестреляют-то? – Подполковник закурил папиросу, прищурил глаза. – Представьтесь по всей форме!

– Штабс-капитан Круглов, пехотного полка командир роты. В отставке.

– И кто же это тебе отставку дал? Ох, устал я, а проверять тебя надо.