Восточный человек хмыкнул, пригубил чай:

– Тут моим попался один бомж, на рынке ходил в Новосибирске, воровал овощи. Мои его поучить хотели, а он рассказал вот про это. Работал там, что ли, или служил, Иван его звали, Денисов. Рассказал, что одну шахту не засыпали, провода не проверили, не взорвалась она. Об этом только один человек знал, да ему никто не поверил. А этот Иван поверил, потому что сам шахту вместо цемента бревнами засыпал. Умер он.

Человек потряс четками, улыбаясь и глядя в глаза Геннадию Николаевичу.

– Ну как, продадите долг? Пусть мальчики поработают на меня.

Алексей Васильевич кивнул головой: мол, надо соглашаться. Геннадий Николаевич, желая быстрее избавиться от воспоминаний и этого человека, протянул ладонь:

– По рукам.

Восточный гость пожал руку, что-то сказал по-своему в приоткрытую дверь кабинета. Из приемной в кабинет вошел черный абрек с чемоданом, из которого на стол выложили аккуратные пачки зеленых бумажек. Сделка была завершена. Гости покинули кабинет, а Геннадий Николаевич, сложив деньги в сейф, остался мечтать о вечере и Ниночке, распростертой на столе в истоме страсти.

Второй раз Серек повез Витю в Джусалы уже в марте, хотя наступление весны в степи не чувствовалось, морозы давили похуже, чем на родине, под минус тридцать. Леха, услышав от Вити необычную историю про деньги и просьбу неизвестных, отрицательно покачал головой, сказав, что все это попахивает криминалом, что надо отказаться и отдать деньги, которые сунули Вите. Но банкир был настойчив, Серек молчалив, и Вите пришлось снова поехать на встречу. На сей раз встреча происходила в заброшенном ангаре военной части. Того бая, что рвал и делил мясо, не было, были только несколько человек в черных кожаных куртках и бородач в камуфляже. Он и вел беседу, от которой у Вити побежали по коже мурашки.

– Ну что, дорогой, подумал? Очень долго думал. Надо было тебе раньше думать. А сейчас уже поздно. Ты сколько должен был Геннадию Николаевичу?

Витя удивился – откуда они знают о долге, – но пробурчал:

– Десять тысяч.

– Ай, обманываешь, дорогой. Ты много был должен. Сейчас еще больше должен. Вот, смотри, видишь, написано: триста тысяч должен. Как отдавать будешь?

Бородач сунул под нос Вите бумажку, где было отпечатано, что он должен какому-то Гасану триста тысяч долларов.

– Это же подделка! Тут даже подписи моей нет! – возмущенно воскликнул Витя, но получил удар в живот.

– Я маму твою зарежу, папу зарежу, всех зарежу, а потом тебе голову отрежу и бумажку эту в рот запихаю, понял, гяур? Ты бабки должен, понял? Надо долг платить! Ты раньше бы думал, когда я тебя просил, а сейчас поздно. Ты поедешь к себе и выкопаешь нам ту штуку, положишь в вагон и привезешь сюда, тогда мы тебе долг спишем, понял? Другу своему скажи, что он тоже должен. А теперь сядь и слушай.

Витю насильно усадили на пол, дыхание после удара восстановилось, но говорить с бородатым желание пропало.

– Вот, смотри, карта. Умеешь карту смотреть?

Витя кивнул. Бородач развернул знакомую карту Пермской области, ткнул пальцем в кружок, нарисованный ручкой на самом краю, на севере.

– Видишь, тут нарисовано? Поедете туда, деньги у вас есть, я дал тогда, хватит вам. Там, около вот этого озера, – бородач указал на длинное голубое пятнышко, – есть котлован. Где-то у котлована, на севере, есть старая скважина. Скважина большая, больше полуметра в диаметре, сверху залита бетоном. Бетон надо вскрыть, его немного, метр-два, потом будут бревна. Бревна достанешь, там кабель, трос. За трос потянешь – достанешь то, что нам нужно, штука тяжелая, лебедку возьмешь, друга возьмешь. Эту штуку доставишь в город, в Соликамск, на станцию. Там наш человек погрузит ее, я тебе дам потом его контакты. Как доставить, сам думай, ты умный, я знаю. Погрузишь в вагон – всё, долга нет у вас, понял?

– А что это за штука?