— Не о чем беспокоиться. В этот час нам будут благоприятствовать прилив, ветер и течение реки.

— Что ж, тем лучше. Но если нас вынесет не на песок, а на эти скалы, ручаюсь, что потонем. И золото утопим.

Ползком, стараясь не поднимать головы, мы вернулись к остальным. Они лежали на разостланных плащах, погрузившись в терпеливое ожидание, неотъемлемое от избранного ими рода занятий. Причем сами, без приказа, движимые безотчетным побуждением, разделились надвое, согласно капитановой диспозиции.

Солнце скрылось за верхушками сосен. Алатристе опустился на землю, придвинул к себе бурдючок и отпил вина. Расстелив одеяло, я улегся рядом с Себастьяном Копонсом, который дремал, лежа на спине, закрыв лицо носовым платком от мошкары и сложив ладони на рукояти кинжала. Ольямедилья подсел к Алатристе. Большими пальцами он вертел, а прочие сцепил в замок.

— С вами пойду, — произнес он негромко.

Я видел, как капитан, задержав на полдороге бурдюк, воззрился на счетовода и лишь после паузы ответил:

— Не самая удачная мысль.

Счетовод — осунувшийся и бледный, с отросшей за время пути эспаньолкой — казался сейчас особенно тщедушным и хилым. Однако губы его сжались упрямо:

— Это моя обязанность. Я — королевский чиновник.

Капитан некоторое время раздумывал, вытирая усы тыльной стороной ладони. Потом отложил бурдюк и откинулся на песок.

— Дело ваше. Никогда не влезаю в то, кто кому что обязан. — Помолчал, предаваясь размышлениям, и добавил, пожав плечами: — Будете под началом у Себастьяна.

— Почему не под вашим?

— Потому что не стоит класть все яйца в одну корзину.

Ольямедилья устремил на меня взгляд, который я выдержал, не моргнув:

— А мальчик?

Алатристе, мельком посмотрев на меня, расстегнул пряжку ремня, сняв его, обмотал вокруг шпаги и кинжала. Положил на свернутое валиком одеяло, служившее ему изголовьем, снял колет.

— Иньиго будет при мне.

И, сдвинув шляпу на лицо, распростерся, намереваясь отдохнуть. Ольямедилья поглядел на него и снова завертел большими пальцами. Сегодня он казался не таким непроницаемо-бесстрастным, как прежде: создавалось впечатление, будто его томит некая мысль, которую он не осмеливается высказать. Но вот он все же решился:

— А скажите, что будет, если люди сеньора Копонса промедлят?.. Или не успеют вовремя извлечь из трюма то, что нам нужно?.. Иными словами… Кхм… Что будет в том случае, если с вами, капитан, что-нибудь случится?

Алатристе, не шевельнувшись и не сдвигая шляпу, закрывавшую ему лицо, ответил: