Очередной наш посетитель элегантно одет, приятен лицом и высок ростом, но на охотника до кулачной расправы не похож. Вид у него взволнованный. Когда я поднимаюсь, чтобы достойно встретить противника, он делает умоляющий жест:

— Не пугайтесь, пожалуйста! Идите за мной!

Я недоверчиво приглядываюсь, и на ум приходят слова Квазимодо. Да, передо мной, несомненно, Любош Хольден. Поскольку я не тороплюсь следовать его приглашению, Хольден-младший запускает руку в карман своего безукоризненно сшитого пиджака, достает пистолет и… протягивает его мне. Пальцы мои неуверенно касаются оружия, затем сами собой смыкаются вокруг желанной добычи.

— Большего я сделать для вас не могу, — улыбается Любош. — Выходите в коридор, сверните налево и идите прямо. Этот туннель заканчивается под конюшней. Через люк попадете в денник. Там есть жеребец, зовут Пилот. Он славный… Будьте осторожны, один из конюхов постоянно ночует при лошадях, так что постарайтесь не разбудить его. Как только выберетесь в лес, двигайтесь к реке. На берегу найдете моторную лодку. Удачи вам! — С этими словами Любош Хольден пятясь выходит в коридор, озирается по сторонам и сворачивает вправо.

Первым делом заглядываю в магазин: там девять патронов. Значит, семь могу израсходовать, а два оставлю для нас. Лучше быстрая и безболезненная смерть, чем снова угодить в лапы этим костоломам. Не дожидаясь приглашения, Элла молча следует за мной.

В коридоре затхло и сыро, примерно через каждые пятьдесят метров тусклая лампочка на потолке тщетно пытается рассеять мрак. Путь от дома до конюшни неблизкий, когда-то я проделала его на машине, теперь нам предстоит тащиться пешком и под землей. Мы бредем из последних сил, спотыкаясь, затаив дыхание, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Наконец узкий коридор кончается, но сколько я ни верчу головой во все стороны, откидного люка нигде не нахожу. Ага, вот и он, высоко под потолком.

По кратком размышлении я поднимаю Эллу, и она проворными пальчиками отодвигает засов. На головы нам сыплется сенная труха, где-то наверху пофыркивает лошадь. Я опускаю Эллу на пол, подпрыгиваю и, ухватясь за край люка, подтягиваюсь. Потайное отверстие находится позади кормушки, Пилот недоверчиво косит на меня глазом. Я тихонько окликаю его по имени, зорко оглядываюсь по сторонам, затем спрыгиваю вниз и подсаживаю Эллу. Она цепляется за край люка, и, выбравшись наружу, откатывается в сторону, чтобы освободить мне дорогу.

Я встаю на ноги, ласково поглаживаю Пилота, набрасываю на него уздечку. Затем, осененная внезапной идеей, делаю девочке знак ждать, выскальзываю из стойла и крадусь к выходу. У дверей конюшни на раскладушке лежит тот, кого я ищу. Возможно, конюх спит — лежит он неподвижно.

Моих шагов он не слышит, но внезапно одна из лошадей в конюшне беспокойным ржанием разрывает тишину. Конюх тут же вскакивает, но мне удается воспользоваться моментом, пока он не окончательно проснулся. Теперь, пожалуй, долгий сон сторожу обеспечен: рукоятка пистолета опускается ему на голову, конюх валится на раскладушку, путь свободен. Призрачная, лунная ночь ждет нас снаружи. Оставив дверь открытой, я спешу назад.

Элла воспринимает как должное, когда я без всяких объяснений, молча вскакиваю на коня и наклоняюсь за ней. Прижав к себе хрупкое тельце, берусь за поводья, и Пилот радостно срывается с места.

Затем мы мчимся в ночи через лес, пролетаем мост над ручьем, взбираемся на холм, спускаемся в долину и снова пробираемся сквозь лесные заросли. У бетонной стены Пилот замирает как вкопанный. С минуту я выжидаю, прислушиваюсь. Легкий ветерок шелестит в кронах деревьев, ни единого подозрительного шороха. Я ласково глажу Эллу по волосам. Она молча прижимается головкой к моей ладони.

— Я подсажу тебя наверх. Подтянешься — ложись на живот и не двигайся!

Девочка послушно кивает, я разжимаю объятия и наклоняюсь вперед, к шее Пилота. На сей раз меня не стесняет присутствие Эллы, пусть слышит мою молитву. Лошадь стоит не шелохнувшись, и я приступаю к осуществлению своего рискованного замысла. Когда я выпрямляюсь во весь рост, стоя на спине Пилота, он издает отрывистое ржание, но не двигается. Беру Эллу под мышки, девочка цепляется за верхний край стены, напряженно пытаясь удержаться. Наконец с моей помощью ей удается подтянуться, и она ложится на живот, как я велела.

Теперь нам с Пилотом нужно обсудить дальнейшие действия. Я легко похлопываю его по шее, беру в руки поводья, и Пилот трогает с места. Я вновь встаю ему на спину, мы отъезжаем от стены и вскачь приближаемся к ней. Когда Пилот описывает поворот у самой ограды, я отталкиваюсь ногами и в прыжке хватаюсь за край стены, но вспотевшая ладонь скользит. Переведя дух, снова и снова пытаюсь подтянуться, и в последний момент, перед тем как сорваться вниз, мне удается забросить вторую руку, и вот я уже на верху стены. Когда я спрыгиваю вниз по другую сторону ограды, удаляющийся стук копыт доносится до меня прощальным приветом. Коснувшись земли, я качусь, гася инерцию, затем вскакиваю на ноги и возвращаюсь за Эллой.

Девочка переваливается через стену и прыгает в мои объятия. Так, в обнимку, мы падаем в колючий кустарник и застываем, прислушиваясь. Ничего подозрительного, лишь вода монотонно плещет о борт лодки.

Элла сжимает мою руку, мы выбираемся из зарослей, пригнувшись, бежим к лодке и перелезаем через борт. Карман вдруг кажется мне подозрительно легким — так и есть, пистолет я выронила во время своих акробатических трюков.

Мотор заводится с пол-оборота, треск его далеко разносится в ночной тишине. Нос лодки рассекает воду, обдавая нас дождем брызг. Лунный свет преломляется в зеркальной глади реки.