У бригадира и Клычли настроение было доброе, веселое. Только Аннамухаммед вроде бы чем-то был озабочен.

— Ну, а ты чем недоволен? — спросил Байрамгельды, поворачиваясь к Аннамухаммеду.

— Да все о тексте думаю! — не поднимая головы, признался он. — Не мастер я по этой части. Иной раз письмо сяду писать, и то не выходит. А тут речь надо произнести. И где? На родине Ленина, в день открытия мемориала. Клычли-ага, вот если бы ты и в этом деле подсобил…

Не меняя веселого выражения лица, Клычли ответил:

— Твоя просьба, Анна, напомнила мне одну фронтовую поговорку: «Нет ли у тебя табачку, а то у меня спичек нет!» Это шутка, конечно. И ты на нее не сердись. Если надо, то и с текстом помогу. Только будет ли прок от моей помощи? Я ведь тоже не Шолохов и не Кербабаев. И все же, по-моему, весь секрет любого сочинения или речи в их простоте. Чем проще слова, короче, яснее фраза, тем они доходчивее, сильнее.

— Это я тоже заметил, — уныло произнес Аннамухаммед. — Да беда в том, что не знаю, с чего начать. Хоть разбейся, а начало не выходит! Вся надежда на тебя, Клычли-ага…

Комиссар ответил не сразу. Увязая в песке и с трудом одолевая подъем, становившийся все круче и круче, все трое шли какое-то время молча.

— Конечно, хорошо бы начать твое выступление с какой-нибудь яркой пословицы, — посоветовал Клычли-ага. — Пословица, брат, подобно бриллианту, придаст речи и блеск, и глубину. Вот и надо в самом начале, сделать упор на нее, на пословицу. Пусть она и выразит главную мысль о том, каким бесценным даром в нашем горячем крае является живительная влага, вода. Пословиц на этот счет немало, но свежих, не тронутых, почти не осталось. А потом я перешел бы к рассказу о Ленине… Да, да! О нем! — Клычли быстро посмотрел на своих товарищей. — О его душевной щедрости, чуткости, доброте, о его прозорливости. Эти черты ленинского характера туркмены узнали давно, еще тогда, когда Советской власти шел всего второй год. Уже тогда Ленин хорошо знал все наши беды и нужды. И не только наши — всех народов бывшей царской окраины. А ведь от Москвы до Средней Азии — не одна тысяча километров!

Зная о том, как тяжело мы живем, Ленин старался помочь нам, хотя и в России в это время жилось несладко: шла гражданская война. Рука голода крепко держала людей за горло. На счету каждая копейка. Но Ленин и Совнарком сумели все-таки выкроить деньги для Средней Азии, которые пошли на развитие местного земледелия. Об этом разве забудешь? И ты, Анна, непременно скажи о той, ленинской заботе. Скажи, что туркмены помнят ее. Теперь другое дело. Благодаря свободе, завоеванной под руководством великого Ленина, мы обрели такие силы и такие крылья, что нам по плечу любые дела! И мы покорили одну из самых своенравных рек на земле — могучую Амударью, строим самый крупный на нашей планете Каракумский канал. И не было бы у нас никогда таких успехов, если бы не братская помощь народов нашей страны. Это очень важная мысль и ты подчеркни ее в своем выступлении, Анна.

Канал достиг уже тысячного километра и скоро дойдет до самых западных точек Туркмении: Красноводска и Бекдаша. Принесет он жизнь и Мешед-Мессерианскому плато, где раскинется новый, невиданный оазис субтропических растений. На трассе канала мы создаем моря. Одно из них — недалеко от Ашхабада. Это наше, Копетдагское море. Когда ты дойдешь до этих слов, не забудь, Анна, показать участникам торжественного собрания вот эту гильзу с землей со дна водохранилища. Пусть все видят, что ты говоришь правду!

Клычли замолчал, подумал о чем-то и после паузы добавил:

— Ну, а все остальное скажешь сам, без моей подсказки.

Последние слова Клычли произнес уже на вершине холма, недалеко от бригадного стана.

Увидев бригадира и его спутников, Курбанклыч Шириев просиял:

— Наконец-то явились пропащие!

Все утро Курбанклыч ломал голову, куда же они исчезли, какие такие неотложные дела подняли их чуть свет. Но как ни ломал голову, ответа не находил.

Оглядев вернувшихся товарищей, Курбанклыч понял, что дела у них и в самом деле были, кажется, непростые: лица озабочены, разговор серьезный. Обратил он внимание и на медную гильзу, которую нес Аннамухаммед.

— Куда это вы сбежали в такую рань? — изнемогая от любопытства, крикнул Шириев, как только увидел своих товарищей на склоне увала.

— Не скажем! Будешь много знать — быстро состаришься, — уклончиво ответил Байрамгельды.

— Клычли-ага, и ты не скажешь? — обратился Курбанклыч к Комиссару.