Глава 32. Тайник отца
Через ограду, заросшую лианами и папоротником, Эмбер перебралась легко. Под огромной сейбой во дворе Флёр-де-Азуль было ещё сумрачно — самое раннее утро раскрасило розовым только вершины гор, и первые лучи солнца осветили статую Парящего Спасителя.
У Эмбер был примерно час до того, чтобы появиться в особняке Агиларов, и она решила посвятить его возвращению домой. В прошлый раз она лишь оставила в дупле дерева вещи, но теперь пришло время подготовиться к тому, что будет на фиесте.
Она достала свёрток и, осторожно ступая по заросшей травой дорожке, прошла к дому. Главные двери, на которых почти не осталось голубой краски, были заперты, замок сильно заржавел, и сейчас открыть его она бы не смогла. Поэтому Эмбер обошла особняк с другой стороны. Весь второй этаж занимала большая терраса, которую поддерживали изящные резные колонны. Раньше под ней стояли чугунные скамьи, керамические вазоны с цветами, а напротив находился сад-оранжерея, где отец содержал редкие растения, собранные из поездок по сельве. Сад уступами спускался вниз к обрыву, а с террасы открывался прекрасный вид на горы и Лагуну, и на статую Спасителя на холме Уэбро.
Но теперь сад имел плачевный вид. Всё заросло мощными лианами и кустарниками. Орхидеи, которые так пестовал отец, давно погибли, и молодые пальмы возвышались на тех клумбах, где когда-то жили удивительные хищные растения, привезённые отцом из путешествий. Всё сплелось между собой, и Эмбер с трудом пробралась через заросли к стеклянной двери, ведущей в дом из сада. Витражное стекло с изображениями цветов и птичек-колибри, видимо, повредила ветка дерева, а окна слева и справа сплошь затянули филодендроны.
Видеть это запустение было так горько и больно, что от воспоминаний в груди всё сжалось, не давая дышать. Эмбер постояла, закрыв глаза, пытаясь глубоко вдыхать и слушая, как щебечут проснувшиеся птицы. Она помнила это место совсем другим. Помнила, как играла здесь, среди этих клумб, и слушала рассказы отца − он любил полежать в гамаке, натянутом в тени террасы, и почитать книгу. Помнила его послеобеденный кофе. Помнила брата, который сражался с этими кустами деревянной саблей…
Мантра не помогала. Слишком больно было видеть всё это. Слишком больно, чтобы остаться равнодушной и спокойной…
Дверь оказалась не заперта.
Эмбер тронула ручку, и дверь подалась легко, даже не скрипнула. И, наверное, не будь она так взволнована, это должно было её насторожить. Но за дверью Эмбер встретил знакомый мозаичный пол, выложенный квадратами, по которым в детстве она прыгала на одной ноге, и картины, висевшие на террасе, ведущей в сад, и мебель…
Прошлое обрушилось разом, собравшись из маленьких кусочков воспоминаний. А глаза жадно ловили каждую деталь: шёлковые обои в гостиной, тёмно-вишнёвый лаковый рояль, карнизы с узором из листьев, палисандровые перила, столик для газет с резными ножками…
Всё было в запустении, обветшало и покрылось пылью. На полу повсюду разбросанны вещи, бумаги отца, безделушки…
Осторожно ступая, Эмбер дошла до кабинета. Здесь всё осталось ровно так, как в тот ужасный вечер. Те, кто пришли сюда, что-то искали именно в этой комнате. Перевернули всё вверх дном, открыли каждую книгу, проверили каждый лист бумаги…
Эмбер прислонилась к стене и сползла на пол, не в силах идти дальше. Фигурки нефритовых обезьян валялись на полу, и Эмбер подобрала одну из них. Отец привёз их из очередной поездки. Семь обезьянок, сидящих в разных позах. Обезьяна ест банан, обезьяна чешет голову… Нет, это был не древний артефакт, это для отца сделал один ольтекский резчик по камню. И это был подарок для Эмбер на её седьмой день рождения.
Она сжала фигурку в руке и беззвучно разрыдалась.
Эмбер давно не плакала. Жизнь на службе «королей» нижних ярусов Акадии заставила душу покрыться коркой чёрствости. Но сейчас, когда она снова вернулась сюда, оказалось, что рана так и не заросла. И под этой коркой остались всё те же воспоминания и боль. Она долго плакала и почти обессилела от этих слёз. А потом какое-то время сидела, обхватив колени руками и подтянув их к подбородку. Прислушивалась к дому, пытаясь снова почувствовать его, сродниться с ним и найти в нём своё место. Солнце медленно поднималось и уже коснулось верхушек деревьев, заставив птиц защебетать веселее и начать утреннюю перекличку.
Нужно было развернуть и развесить платье, обдумать план, а потом идти в Вилла Бланко, но она не могла себя заставить это сделать. Всё увиденное снова всколыхнуло ненависть к Агиларам, и ей не хотелось никого видеть.