Когда всё было оговорено, она покинула комнату в сопровождении служанки. И, даже уходя, чувствовала спиной изучающий взгляд Его светлости. Монеты графа ощущались в кармане приятной тяжестью, и на душе тоже была тяжесть, но только совсем не приятная.

Его светлость ведёт двойную игру. Нет, может быть, даже тройную! И, может быть, эта змея в комнате сеньориты Оливии его рук дело! Ну ладно, украсть бриллиант, но подбросить змею женщине? Хотя… это, пожалуй, в духе сеньора Морено. Но почему змею подбросили именно Оливии? И что это за конверт?

На ощупь в нём явно были бумаги. Что это за бумаги? Граф запретил ей вскрывать конверт и читать их. Но не этот конверт беспокоил Эмбер, а то, что в другом кармане у неё лежала жемчужина Тибурона, которую нужно было тоже… доставить сеньорите Оливии де Агилар и подменить ею настоящее украшение. Да так, чтобы она не заметила подмены.

Какое совпадение!

Но почему вдруг всем понадобилась сеньорита Оливия? Интересно, и чем же графу так насолили Агилары?

Она спускалась по лестнице, вспоминая, в какой ложе заседал граф в сенате, но едва достигла первого этажа, как навстречу ей из коридора прямо из темноты вышла амантэ графа, которую Эмбер узнала по аромату духов ещё до того, как увидела. Сеньора Кэтэрина, с которой она сегодня встретилась в сенате, решительно преградила ей дорогу, остановившись на ступеньках лестницы.

Она прислонилась плечом к стене и скрестила на груди руки, недвусмысленно давая понять, что им нужно поговорить. На ней было надето элегантное домашнее платье с запахом из бархата винного цвета, волосы уложены без помпезности, низким валиком у шеи, и лишь пара прядок кокетливо спускалась на плечо. И даже губы были лишь чуть тронуты помадой, ровно настолько, чтобы казаться естественными. Но Эмбер с первого взгляда поняла, что вся эта естественность стоит Кэтэрине огромных усилий. Она уже немолода, и, судя по теням под глазами, которые тщательно маскирует пудра, она голодает. В том смысле, в котором голодает эйфайр, не способный насыщаться чужой энергией. Хотя, в отличие от Эмбер, она может себе позволить не скрывать цвет своих глаз.

Эмбер скользнула взглядом по браслетам на её руках, на них были крохотные замки. Кэтэрина не может снять их сама. А граф слишком труслив или жесток, или жесток и труслив одновременно, ведь он понимает, что этот голод мучает её, но боится позволить ей быть сильной.

— Я не выдала тебя сегодня, — произнесла Кэтэрина безо всяких приветствий, и в её голосе прозвучала явная угроза. — А могла бы.

— Не могла, — сухо ответила Эмбер. — Судя по браслетам у тебя на запястьях, ты мало что можешь без одобрения графа.

— А ты вообще вне закона, и знаешь, что бывает с такими, когда их ловят? — усмехнулась Кэтэрина. — Их убивают. И достаточно одной моей фразы… Что бы тебе не обещал Сильвио — он тебя обманет. И тебе лучше забыть всё, что ты слышала наверху, и исчезнуть прямо сегодня. И никогда больше сюда не приходить, если хочешь жить.

− Неужели тебе это нравится? — спросила Эмбер, махнув рукой в сторону патио. — Всё ради этого дома и драгоценностей? Ты ведь тоже умрёшь и, скорее всего, раньше меня. От голода. Ты просто высохнешь в этих браслетах.

− Это не твоё дело. Ты лучше о себе подумай, хорошо ли быть грязной воровкой, отбросом с улиц Нижнего яруса? — зло бросила ей в лицо Кэтэрина. − А ещё, верни мой жемчуг. Я знаю, что это ты его взяла.

— Это был жемчуг Его светлости, если уж говорить честно, — усмехнулась Эмбер. — Да и его уже нет. Извини! Но будь спокойна − я не претендую на твоё место. И я скоро исчезну, это правда.

— Если ты ещё раз здесь появишься, то пожалеешь об этом, — в глазах Кэтэрины блеснуло жидкое серебро и угасло.

Она оттолкнулась от стены и бесшумно растворилась в сумраке коридора.

«Что бы тебе не обещал Сильвио — он тебя обманет».

Да кто бы сомневался!