— Важно. Вот вы обращаетесь ко мне по имени-отчеству. Чем я хуже?
— Это неважно, — с нажимом повторил лысый. — Мое имя вам ничего не скажет.
Все молчали, внимательно следя за нашим разговором. Как стая хищников, обступив двух драчунов. Нахмурился Чистильщик. Поджала губы Рита. Не моргал Ямпольский. Шашлычник у мангала — и тот затих, прикидываясь мебелью.
— Скажет, — возразил я. — Еще как…
Свисток взорвался от злости.
— Вы мне угрожаете, Глеб Юрьевич? Зря.
— Не зря, — ответил лысый.
И расхохотался — громко, басисто, со вкусом.
— Тридцать две секунды, — сообщил Ямпольский. Я и не заметил, откуда в руке коордела объявился спортивный хронометр. — Хорошее время. Обратите внимание на компактность информации. Ничего лишнего. Кстати, про Высшие курсы я не знал. И про «Харьковчанина года». Вы просто звезда, Туруханов.
Честно говоря, я не помнил, чтобы говорил что-то вслух.
Может, прав лысый? Про психа?
— Извините, Александр Игоревич, — лысый подошел ко мне. Легкая, невесомая ладонь коснулась моего плеча. Морщинки у глаз смеялись, хотя лицо лысого стало серьезным. — У меня не было выбора. Вы выходите на связь второго рода, только если возбуждены или взволнованы. Вас надо испугать, зажать в угол, вынудить защищаться. Спровоцировать. Короче, без наезда — никак. Пришлось обеспечить наезд.
— Откуда вы это знаете?
— От вас.
— Я ничего вам не рассказывал!
Представилось: я под гипнозом сижу в полуподвалах СБУ — и выкладываю лысому всю подноготную. Все свои «выходы на связь второго рода». Гопники избивают бомжа. Чукча номер тридцать шесть у поликлиники. Рита примеряется ножницами. Я, значит, излагаю, а «бэушники» пишут на диктофон.
Потом я выхожу на улицу — и не помню ни арапа.