И нет, медовуха Эверта однозначно не вкуснее, когда выходит из тебя, чем в момент, когда попадала внутрь. Она даже хуже.

– Как ты себя чувствуешь, Чесака? Или мне стоит начать называть тебя Кишки? Ты достаточно их выблевала.

– Уходи, Третий, – ворчу я Эверту, лежа лицом в траве.

Понятия не имею, как я тут оказалась. Все стало расплывчатым прошлой ночью примерно в то время, когда я попыталась забраться на Ронака как на дерево, чтобы покачаться на его руке.

Эверт смеется и садится рядом со мной, протягивая бурдюк с водой.

– Выпей это, я добавил немного трав, которые помогут твоей голове.

От меня требуются серьезные усилия, чтобы сесть, и меня снова начинает мутить, но каким-то образом, несмотря на головокружение, мне удается попить воды.

– Хорошая девочка, – говорит Эверт, гладя меня по голове. – Знаешь, ты выглядишь довольно мило с похмелья.

– Ну а ты выглядишь довольно глупо.

Его ухмылка становится шире.

– Вот и твое очарование.

– Я ненавижу тебя.

Он цокает языком.

– А-а, не ври. Разве ты не помнишь, что сказала прошлой ночью? Ты сказала мне, что я, и я цитирую, твой «чертов любимчик, потому что я забавный, и у меня есть ямочки, которые ты хочешь облизать».

Я прищуриваюсь и стону.

– О не-е-ет.

– О да, – говорит он со своей противной ухмылкой. – Еще ты утверждала, что хотела бы поцеловать морщинки вокруг глаз Силреда. Понятия не имею, о чем ты говорила, но бедняга вспыхнул тремя оттенками красного.

Я обхватываю руками свою кружащуюся голову.

– Почему ты не остановил меня, чтобы я не позорилась? – говорю я, закрыв лицо ладонями.

– С чего бы мне это делать? Ты была ужасно смешной. Ты даже ущипнула Силреда за соски и сказала ему, что рада, что испортила его рубашку в куче отходов, чтобы все время пялиться на его грудь.