Мой испуг в долю секунды сменился неудержимой яростью. При всем отвращении я даже обрадовалась оттого, что имею право выместить на нем гнев, и первым делом заехала ему кулаком в кадык. Он отшатнулся, а я с разворота ударила его локтем в лицо. Обри взвыл и перегнулся пополам от боли, спиной ко мне. Я пнула его под коленку, и он осел на свой нарядный кафельный пол с таким звуком, какой, наверное, бывает, если уронить мешок свежего дерьма.

– Я знаю, что ты лапал девчонок, которые приходили сюда до меня, – сказала я. – Так вот, со мной такой номер не пройдет.

И для полноты картины отвесила ему пинок в живот. Обри рыгнул, как кот, который хочет выблевать комок шерсти, и свернулся на полу в позе зародыша.

– Не-е-ет, – заскулил он. Из его закрытых глаз по лицу текли слезы вперемешку с соплями – тошнотворная смесь, разглядывать которую у меня не было желания.

– Не провожай, я сама найду дорогу, – сказала я. – И мой тебе совет: в следующий раз, когда соберешься полапать девчонку, вспомни, что ей наверняка хочется тебя убить.

На пороге кухни я вдруг передумала, вернулась, пнула Обри в почку, а потом ушла не оглядываясь.

Но, уже покидая квартиру Обри, я испытывала глубокий стыд. Он, конечно, заслужил эту взбучку, а его удивленный взгляд, когда он понял, что на этот раз не добьется своего, пьянил меня до сих пор. Однако это была победа с горьким привкусом поражения: ведь если б я контролировала свои эмоции с самого начала, до этого не дошло бы.

Быстрым шагом я шла по Бикман-стрит, не зная, куда отправиться дальше. Ти-Рексу звонить бессмысленно: даже при самом лучшем раскладе, то есть если он согласится, что не стоило посылать меня к Обри и что больше я туда не пойду, я все равно на крючке – счет за бутылку текилы стоимостью в две тысячи долларов повесят на меня.

Тут я увидела впереди Сити-Холл-Парк и обрадовалась: офис Джуд совсем рядом. Часы показывали пять с небольшим, значит, она наверняка еще на работе. Я отправила ей эсэмэску и тут же получила ответ: она ждет меня на посту охраны у входа в ратушу.

– Что случилось? – шепнула мне Джуд, когда мой рюкзак пропустили через сканирующее устройство и я получила разрешение войти.

– Да так, псих один напал.

– Ты его знаешь?

– Ага. Клиент «Снаппа».

– Это он тебе рубашку порвал?

Я посмотрела на себя. На мне была черная рубашка поверх черного топа, и я только теперь заметила, что на ней не хватает пуговиц – видимо, отлетели, когда Обри меня лапал. Вид был не то чтобы неприличный, просто Джуд слишком хорошо меня знала, чтобы решить, что это такой стиль.

– Ага, он.

– Давай на него заявим, – предложила Джуд. – Я могу вызвать полицейского прямо к себе в кабинет.

– Нет, спасибо. Я уже говорила с копами сегодня утром. Для одного дня хватит.

– А что было утром?

Мы пришли в закуток, который служил Джуд кабинетом. Она впустила меня и закрыла за нами дверь. На стене над ее столом висел диплом университета Джорджтауна в рамке, на котором черными чернилами было каллиграфически выписано имя: Джуделин Эстер Лазаре. Вокруг – несколько снимков Джуд с разными известными политиками и артистами. На столе стоял герб в рамке – гаитянская пальмиста с одинокой пальмой в окружении копий, пушек и якорей, – а еще гибискус в горшке с одним цветком на верхушке. Остальное пространство кабинета занимали книги.