С порножурналами на подоконнике всё понятно, спортивная литература в шкафу - тоже ничего необычного, а вот две пухлые зачитанные книги, кажется, попали сюда совершенно непонятным образом. На корешке одной из них написано «Фармакология», и мне это слово не говорит ровным счётом ни о чём. А другая - точная копия той, что стоит на полке в моей спальне. «Полный справочник зельевара».
- Флинт, - спрашиваю я, когда он возвращается в комнату с двумя чашками горячего чая в руках. - Это твоего парня книги?
Он чуть заметно морщится:
- Нет. Мои.
- А зачем тебе это? - не могу представить себе Флинта в лаборатории над котлом. Хотя понимаю, что Снейпу, конечно, доводилось видеть подобное…
- Семейный бизнес, - Флинт даёт мне одну из чашек, я принимаю её сразу в обе ладони. - Приходится хотя бы немного вникать. Рано или поздно нужно будет самому браться за дело. И лучше к тому времени немного представлять, с чем придётся работать…
- И ты это читаешь?.. - в священном ужасе спрашиваю я.
- Так, понемногу, - отвечает Флинт, не догадываясь, что только что перевернул мою картину мира вверх дном.
К чаю мне дают песочного печенья в плетёной корзинке. Я сижу в большом кресле Флинта и пью чай с печеньем, обсыпая крошками кресло.
Флинт устроился на полу, возле моих ног, и периодически таскает у меня печенье.
- Слушай, мелкий, - говорит он, подняв голову.
Его лицо на уровне моих коленей… Кажется, у меня теперь появилось в два раза больше эротических фантазий.
- А давай я напишу Снейпу, что никуда тебя до завтра не отпущу?
По его лицу и голосу невозможно понять, говорит ли он серьёзно, или это очередная необдуманная шутка.
- Далеко… Сова к нужному часу не долетит, - отвечаю я.
- Хм. Обидно… У тебя же будут неприятности, если ты вернёшься, да?
Неприятности определённо будут. И сейчас я мысленно взвешиваю значимость этих неприятностей по сравнению с перспективой провести всю ночь с Флинтом.
- Ладно, не бери в голову, - говорит он, и мои романтические устремления моментально засыхают и осыпаются.
Уже не в первый раз за сегодня.
Маркус отбирает у меня опустевшую чашку, ставит на подоконник. Забирает моё лицо в ладони и спрашивает: