Миён ответила вопросом на вопрос:

– Часто ли токкэби используют талисманы?

– Я знаю только о Чуну. Большинство токкэби предпочитают магию попроще, типа дубинок. Им не нужны шаманские пуджоки.

– Той ночью, когда я потеряла бусину, у токкэби был с собой талисман. – Миён прижала руку к груди: ей вспомнилась пронзительная боль.

– Даже если он купил его здесь, от Чуну ответа не добьешься. Он славится тем, что на него можно положиться.

– Да неважно. – Все равно тот токкэби уже мертв, и, какие бы у него ни были намерения, они умерли вместе с ним. Надо сосредоточиться на возвращении бусины на ее законное место.

– Что теперь? – спросила Миён, когда они дошли до шоссе.

– Ждем полнолуния.

– Но оно же только через несколько недель! – воскликнула кумихо.

– У меня маловато опыта для даосских практик. Не хочу рисковать. Лучше воспользуюсь силой полной луны.

Миён пришлось сдаться.

– Ладно.

– Все будет хорошо, сонбэ. Доверься мне. – Нара протянула к Миён руку, но лисица попятилась. – Если что-нибудь случится до полнолуния, позвони мне.

– А что, по-твоему, может случиться?

Девочка вздохнула. Она уже давно привыкла к мнительности Миён.

– Просто хочу, чтобы ты помнила: если я тебе понадоблюсь – я рядом. Будь осторожна.

Нара поклонилась и повернула в сторону дома.

Миён прошла мимо автобусной остановки. Ей хотелось прогуляться, прочистить голову.

Бусина пульсировала в кармане. Ее собственное сердце-обличитель[53], которое своим биением словно издевалось над ней.