— Ты куда собрался, черт возьми?! Посмотри, в каком ты виде. Что сказали бы в Руквуде?

Берни закусил губу. Гарри видел, что он вот-вот расплачется.

— Я сражался на войне, Гарри.

Он наклонился вперед и обнял его на испанский манер. Гарри позволил себе немного расслабиться в его объятиях, и они оба мгновение крепко держались друг за друга, а потом Гарри, смутившись, отстранился. Берни слегка покачнулся.

— С вами все в порядке? — в тревоге спросила София.

— Я лучше присяду. — Берни улыбнулся ей. — Вы, должно быть, София.

— Да.

— Viva la República! — тихо произнес он.

— Viva la República!

— Вы коммунистка? — спросил он.

— Нет. — София серьезно посмотрела на него. — Мне не нравилось то, что творили коммунисты.

— Мы считали это необходимым. — Берни вздохнул.

— Давай. — Барбара взяла его за руку. — Тебе нужно побриться. Иди к фонтану. Иди.

Она подала Берни сумку с бритвенными принадлежностями, и тот захромал к воде.

Гарри подошел к сторожу. Тот злобно глянул на него исподлобья, лицо его опухло от слез. Гарри протянул ему стопку согнутых пополам банкнот:

— Ваши деньги, сеньор.

Франсиско сердито сжал бумажки в кулаке. Гарри подумал, что он сейчас бросит их на пол, однако старик положил купюры в карман и устало привалился к стене.

Вернулся Берни, его лицо было выбрито негладко, на нем оставалась щетина; он постарел и похудел, но теперь это несомненно был Берни.

— Мне нужно присесть, — сказал он. — Я слишком потрясен.

— Да, конечно. — Барбара повернулась к остальным. — Он очень устал, но следует убраться отсюда как можно скорее.