— Августин сказал, она будет одна. — Сторож в тревоге переводил взгляд с одного на другого.

— Деньги при мне, — сказал Гарри. — Итак. Мы можем подождать здесь, привести сюда нашего друга? Это безопасно?

— Должно быть. Сегодня нет вечерней службы. Холодно, никто не приходил сюда весь день, кроме сестры отца Бельмонте. — Он коротко кивнул на мемориальную доску. — С цветами. Он один из мучеников, погибших за Испанию, когда священников убивали, а монахинь насиловали по прихоти красных.

«Значит, он националист», — подумал Гарри.

— Мы принесли триста песет, — сказал он.

— Так давайте их мне, — протянул руку старик.

— Когда человек, за которым мы пришли, будет здесь. — Гарри намеренно говорил отрывисто, властно, командным голосом. — Так было условлено.

Он запустил руку за пазуху и показал старику стопку сложенных пополам банкнот, наклонившись так, чтобы тот в придачу увидел и пистолет. Сторож сверкнул глазами и кивнул:

— Sí. Sí.

Гарри посмотрел на часы:

— Мы пришли рано. Придется немного подождать здесь.

— Так ждите.

Сторож отвернулся и прошаркал к своей скамье, сел и стал наблюдать за ними.

— Можно ли ему доверять? — прошептала Барбара. — Он так враждебно настроен.

— Еще бы! — резко сказала София. — Он их поддерживает. Думаете, Церковь берет на службу республиканцев?

— Брат Луиса, видимо, ему доверяет, — сказал Гарри. — Его ведь могут расстрелять, если дело сорвется.

Они отошли и сели на скамью, откуда было видно и сторожа, и входную дверь.

— Десять минут седьмого, — сказал Гарри. — София, сколько отсюда идти до моста?

— Недолго. Пятнадцать минут. Нам нужно подождать здесь четверть часа. Я отведу вас, мы обойдем собор сзади и окажемся рядом с ущельем и мостом.

Барбара набрала в грудь воздуха: