— Ты, что, сука, оглох?! — говорю, и пяткой сапога бью его в щиколотку.
Рухнул он на колени.
— Кому сказано, документы предъявить?
Сам вытаскиваю у него из нагрудного кармана френча пачку бумаг. Мать нашу, в смысле родину-мать, член Военного совета фронта.
Я уже отмечал — слаженность нашего маленького, но дерзкого коллектива давно уже достигла невероятных высот. Мы уже давно друг у друга мысли читаем. А сейчас еще и Ирина добавилась. Вот я попала…
Нож у меня сам в руке оказался, но в глаз генеральский всадил его я, однозначно. Вошел он с противным хлюпаньем, и потекла из комиссарского носа кровь. Капкан сопровождающего командира в переносицу бьет и прыгает к водителю. Тот в растерянности пару секунд потерял, вот и умер. Второго шофера Меркулов убил. Все как всегда — страшен внезапный удар, которого не ждешь. А мы все время нападаем неожиданно. Согласно заветам Железного Феликса, нашего приемного папы.
— Так, на пристани никого и ничего не оставляем! Машины и трупы в трюм! Баржу с морской пехотой на буксир! Нефтеналивной танкер тоже цепляем! Быстро! Работаем! Быстрота нужна на пожаре и при поносе, так давайте шевелиться так, будто у нас понос во время пожара! Жилую баржу от городской сети отключать аккуратно, провода сматываем! На буксире! Малый вперед!
За четыре минуты управились. Уже наш хвостовой танкер под мост полностью зашел, когда на пристань неспешно выехал отряд сопровождения. Вот, это похоже на свиту и охрану члена Военного совета фронта: два новеньких американских грузовика с автоматчиками, три «эмки» с прислугой и порученцами, тут же должна быть наложница, а то и маленький гарем из походно-полевых жен, сокращенно — «ППЖ». Вот так, скромно, по ленинским заветам, живут наши партийные руководители, педерасты гнойные. Как меня знакомство с Ивановой испортило, раньше-то я так не выражался.
— Откуда же он ехал, что охрану отпустил? — задаю риторический вопрос, потому что ответ понятен.
Чужую охрану не пустят только в штаб фронта или в Смольный.
Буксирчик пыхтит, но тянет. Выноси, родимый, нам даже не на Ладогу, нас только до цитадели дотащи. А там мы уже дома.
— Чего стоим? — говорю удивленно. — А машины за вас будет Пушкин обыскивать или Достоевский Федя? И с трупов все снять, оружие, документы, нагрудные знаки сложить в отдельный пакет. Все идет по плану.
— Предупреждать надо, — недовольно ворчит Михеев, с грохотом выдергивая патронный ящик из салона. — Они его гранатами набили, что ли?
— Золотом да бриллиантами, — шучу, а Капкан человек тяжелый, кадровый чекист, да еще с границы, чувство юмора у него и не было никогда, а намек на него в учебном полку выбили окончательно.
Выворачивает он крышку.
— Нет, тут зеленые камни, алмазы, значит, в других ящиках. Вон их тут сколько, обе машины битком, — докладывает.
— Извини, Олег, — говорю, — до последнего момента не верил, что выгорит у нас. Прости, брат Рекс.
— Да ладно, — отвечает тезка, — проехали.
— А в багажниках картины в рулонах. Тоже — под завязку.
— Расклад нам понятен, — подвожу итог. — Член военного совета груз у Руслановой взял. Там его загрузили, и он отъехал недалеко, чтобы свою свиту дождаться. Только мы это место раньше вычислили, и груз товарища Жукова, Руслановой и остальных членов банды мародеров и грабителей у них увели. То-то сейчас в городе суматоха, комендатура на ушах стоит. Они еще батальон разведывательного управления фронта на улицы выведут, наверняка.