Да, от такого документа многие вздрогнут.

Михеев и Меркулов тоже стали членами трибунала, а все девушки его сотрудницами.

— Я только больше на машинке печатать не буду, — высказалась бывшая машинистка. — Буду приговоры в исполнение приводить.

Ага, это тебя заводит, думаю про себя. Не ты одна такая. Поэт народный Сережа Есенин тоже любил со своим дружком Блюмкиным за расстрелами наблюдать. Знал Сереженька упоение чужой смертью, когда человек бредет безвольно в дальний конец коридора. Тут и кокаин не очень нужен, а уж если вдохнуть «дорожку», одну да другую, тут вдохновение поэта и охватит. И рванет он, сняв штаны, за комсомолом к Айседоре…

— Спасибо, — говорю искренне.

— Сочтемся, капитан. А что, сам не захотел полковником стать? Надумаешь, скажи, удостоверения еще есть. Станешь председателем трибунала, — предлагает змей-искуситель.

— Года мои еще не те, и глаза недостаточно мертвые, — отвечаю правдиво.

Посмотрел он на меня внимательно, без улыбочки, кивнул своим мыслям.

— Ты еще и умный. Заходи иногда, не забывай стариков.

— Мы вообще сюда вечером переселимся, здесь и печка, и цистерны для воды, — сообщает ему брюнетка Ира.

А девушку Меркулова зовут Катя, по фамилии она Никитина.

Порадовала Ира Якова Митрофановича. У нее фамилия совершенно непроизносимая, и записали мы ее Масловой. Спорить она не стала. И уже в новом качестве двинулись мы всем составом проверять ход эвакуации.

На канале все было отлично. Ладогу слегка штормило, так, балла на три, поэтому буксиры цепляли всего по две баржи, зато их было целых пять, и десятая баржа стояла практически пустая.

— Давайте по ближайшим домам. Всех, кто захочет — грузите. Чем больше вывезем, тем меньше зимой трупов хоронить, — говорю громко.

Это я зря. Сразу ко мне повернулась гладкая такая рожа.

— Что это за пораженческие разговоры? Кто такой?

— Военный трибунал, капитан НКВД Синицын. Теперь вы представьтесь, — вежливо предлагаю.

Сразу чувствую — не боится он меня. Ему капитан из трибунала, что блоха. Сдавить пальцами, и только мокрое место останется.

— И вообще, кто распорядился о начале эвакуации? — продолжает он.

А вот это, ты, дядя, зря. Сюда нырять не надо, здесь очень глубоко.