«Если принять, что Бог – это абсолют, который пребывает за пределами любого человеческого опыта, то Он мне безразличен. Ни я не интересую Его, ни Он не вызывает во мне никаких чувств. Но если я знаю, что Бог – это могучий двигатель моей души, то я тут же должен обратить внимание на Него, поскольку Он может оказаться для меня полезным в любой – даже неприятной – ситуации, что, впрочем, очень банально, как и все, относящееся к реальной жизни».
Юнг утверждает, что, когда используется понятие Бога, то тем самым формулируется определенный психологический факт, выражающийся в независимости и перевесе в силах определенных психологических содержаний. Этот факт свидетельствует о способности этих сил перечеркивать волю, становиться навязчивыми для сознания и влиять на поступки человека.
Подобное утверждение, согласно которому необъяснимые настроения, нервное расстройство или безудержный порок в некотором смысле являются проявлением Бога, может вызвать возражение и даже негодование. Но, как замечает Юнг, для религиозного опыта было бы невозместимой утратой, если бы эти, пусть даже скверные вещи искусственно исключались из числа автономных психических содержаний.
«Понимание Бога как автономного психического содержания делает Бога
С точки зрения Юнга, есть смысл употреблять понятие «божественное», так как с его помощью можно выразить манеру и способ, какими человек переживает воздействия автономных психических содержаний. Тем самым признается относительный перевес этих сил.
«А этот перевес и есть то, что во все времена принуждало человека измышлять самое невероятное и даже принимать величайшие страдания, чтобы воздать должное этим воздействиям. Их сила так же действительна, как голод и страх смерти».
Юнг считал, что противоречивые представления о Боге и божественном помимо всего прочего, нередко основываются на том, что люди отождествляют понятия «вероисповедание» («вероучение») и «религия». В результате подобного отождествления рождаются различные заблуждения, которые способствуют или превратному пониманию религии как таковой, или обострению враждебных настроений между сторонниками того или иного вероисповедания.
Пытаясь внести ясность в свое понимание вопросов о Боге, Юнг проводил различие между вероисповеданием и религией.
По его мнению, вероисповедание основано на убеждениях, являющихся выражением определенной коллективной веры, в то время как религия предполагает субъективную связь с определенными метафизическими факторами. Вероучение не всегда представляет собой религиозное явление и, будучи чаще всего политическим явлением, не дает человеку никакой прочной основы.
«Убеждения являются символом веры, предназначенным, главным образом, для мира в целом и потому представляют собой чисто земную вещь, в то время как смысл и цель религии заключаются в связи индивида с Богом (христианство, иудаизм, ислам) или в движении к спасению и освобождению (буддизм)».
В отличие от вероучения, религиозный импульс покоится на инстинктивной основе и является специфически человеческой функцией. Речь идет о том, что именно бессознательное представляет собой ту среду, из которой возникают религиозные ощущения.
Если это так, то не тождественно ли бессознательное Богу или не является ли оно его заменой?
Юнг дает отрицательный ответ на данный вопрос. Он лишь подчеркивает, что бессознательное – единственный источник религиозных ощущений и любой человек, который того хочет, может приблизиться к источнику этих ощущений, независимо от того, верит он в Бога или нет.
Что касается личностного отношения Юнга к Богу и его веры в него, то на этот счет он высказывал различные суждения, дающие простор для разночтения. Но одно из них заслуживает особого внимания:
«Весь мой жизненный опыт привел меня, шаг за шагом, к непоколебимому убеждению в существовании Бога. … Я не принимаю его существование на веру – я знаю, что он существует».
Не случайно перед дверью дома Юнга в Кюснахте были высечены слова на латинском языке, принадлежащие дельфийскому оракулу и напоминающие как его пациентам, так и ему самому о том, что признание Бога свидетельствует о начале премудрости.
Важно только понимать, что для Юнга Бог – это некий внутренний опыт, не подлежащий сомнению как таковой, но впечатляющий. Давая разъяснения по этому поводу, он незадолго до своей кончины писал:
«Этим словом я называю все то, что перечеркивает мои заблаговременно составленные карты, насильственно и беспощадно опрокидывает мои субъективные воззрения, намерения, планы; то, что влечет по иному направлению – на горе и на радость – поток моей жизни. У меня нет никакого влияния на истоки этой судьбоносной силы, а потому и положительный и отрицательный ее аспекты я называю в согласии с традицией “Богом”. Этой силе я даю имя “личного Бога”, ибо моя судьба – это и я сам, в особенности когда эта сила подступает ко мне в образе совести (vox Dei), с которым я могу говорить и даже спорить».
Говоря о знании Бога, а не вере в него, Юнг подчеркивал, что он знает Бога, пока знает о своем столкновении с превосходящей его волей в собственной психике. И если бы он решился на незаконное распространение своего образа, то тогда бы мог сказать, что знает Бога по ту сторону добра и зла, живущего в нем самом и повсюду. В этом смысле можно было бы сказать, что Бог – это круг, центр которого повсюду, а окружность нигде.
Одиночество и общение