Мы переселенцы из Малороссии, по столыпинской реформе переехали в Сибирь и стали было обживаться, а тут война проклятая с немцами, и забрали меня в солдаты по навету старосты села, хотя вместо меня должен был идти его сынок неженатый. Дома, в Украине, не было справедливости, нет её и в далёкой Сибири.
– Хватит нюни разводить, – осадил сибиряка старший унтер-офицер. – мы Ивана Петровича поздравляем, а не жалобиться пришли. Я, например, в прошлом году через такие сражения прошёл, что вспоминать страшно и заслужил только два Георгия, а Иван Петрович за три атаки на немцев в три недели три креста заимел по заслугам. Чудно, конечно: учитель, а пошёл в солдаты добровольно, да в атаки ходит бесстрашно, не иначе жизни своей не жалеет по какой-то причине, но то не наше дело. Своей задумкой про засаду под носом у немцев, он многим жизни спас, за что большое ему спасибо и уважение от общества.
Бессмысленные атаки на немцев закончились, батальон потерял более ста человек убитыми и ранеными. Полк, наверное, раза в три больше, для фронта потери по отвлечению немцев с западного фронта составили тысячи погубленных и изувеченных бойцов, но царь Николай Кровавый, видимо, получил благодарность от своих союзников, главным из которых был его двоюродный брат английский король Георг, готовый сражаться с немцами до последнего русского солдата.
Недели через три, на Масленицу, Ивана Петровича вызвал вестовой в штаб полка. В штабном блиндаже, что находился в третьей линии обороны полка, был накрыт праздничный стол, возле которого, стоя, грудились офицеры полка, при свете керосиновых ламп выбирая закуски и напитки, что раздобыл для господ офицеров полковой интендант в чине майора.
Когда Иван Петрович вошёл в ярко освещённый блиндаж, он отыскал взглядом командира полка и, подойдя ближе, чётко доложил: «Ваше высокоблагородие, младший унтер-офицер Домов по вашему приказанию прибыл!»
Полковник Яныгов поставил рюмку с водкой на стол и, обратившись к офицерам, произнёс:
– Господа, представляю вам героя нашего полка унтер-офицера Домова. Он доброволец, дворянин, с институтским образованием, за три недели атак на немцев отличился храбростью и находчивостью и награждён тремя Георгиевскими крестами. Вчера пришли приказы по корпусу о награждении, и я вручаю заслуженные награды нашему храбрецу. Пока есть такие солдаты в русской армии, никакие немцы нас не одолеют.
Полковник вручил Ивану Петровичу кресты с приказами о награждении, дал ему рюмку с водкой и предложил офицерам выпить за унтер-офицера, что офицеры охотно сделали, услышав, что солдат является дворянином. Иван Петрович тоже выпил рюмку, не решившись отказываться в присутствии офицеров и командира полка.
Полковник пожал руку солдату, что было против правил, и распорядился интенданту выдать ему водки и закусок: – Пусть солдатики тоже отметят награждение своего товарища, поскольку немецкой атаки не предвидится, а унтер– офицера Домова я намерен отправить в школу прапорщиков: хватит ему, дворянину, проживать в солдатской землянке с бывшими крестьянами – пора перебираться в офицерский блиндаж к своему сословию.
На выходе из блиндажа унтер – офицер получил от интенданта вещмешок с водкой и закусками и поспешил в солдатскую землянку отмечать масленицу и своё награждение.
В землянке, среди сослуживцев, обрадовавшихся неожиданному застолью с хлебным вином, Иван Петрович прикрепил Георгиевские кресты к гимнастёрке и прочитал вслух приказы о своём награждении. Два приказа были датированы одним днём: 24 февраля – видимо в штабе корпуса замешкались, и получилось, что Иван Петрович в один день был награждён двумя крестами, которые теперь поблёскивали у него на груди.
IV
Через две недели Иван Петрович получил приказ по полку о своём командировании в Псковскую школу прапорщиков для обучения и присвоения офицерского звания.
Собрав вещи и попрощавшись с сослуживцами навсегда, как думал Иван Петрович, он в середине апреля направился своим ходом в офицерскую школу, куда прибыл через три дня пути на повозках, железной дорогой и пешком, имея на руках оправдательный приказ по полку, если воинские патрули подозревали его в дезертирстве.
Почти через два года войны, не видя её конца, некоторые солдаты самовольно покидали части и пытались вернуться в родные места, где их ожидали бедствующие семьи, лишившиеся кормильца. Этих дезертиров беспощадно вылавливали жандармы и воинские патрули на железнодорожных станциях, судили военным трибуналом и, не найдя оправдательных мотивов, расстреливали. В защите своей власти и укреплении армейской дисциплины, царь и его генералы действовали беспощадно, не обращая внимания на житейские обстоятельства, вынуждавшие солдат к дезертирству с фронта.
Прибыв в школу прапорщиков, Иван Петрович приступил к обучению, большую часть которого занимала строевая подготовка на плацу, проводившаяся пожилым майором, с первого дня невзлюбившего младшего унтер-офицера дворянского происхождения с разноцветными глазами, глядевшими нагло, по мнению майора.
Иван Петрович ходить строем не умел и не старался учиться, полагая, что на фронте нужны другие навыки, чем умение маршировать гусиным шагом.
Майор строевой службы считал иначе и через две недели написал рапорт на непокорного унтер-офицера, настаивая на отчислении за недостаточную строевую подготовку. Командир училища не стал возражать, и Иван Петрович был отчислен и направлен обратно в часть для дальнейшего прохождения службы.
– Что же вы, батенька, подвели нас, – высказал своё неудовольствие подполковник – начальник штаба полка, когда Иван Петрович возвратился в полк после отчисления из училища.
– Считаю своё отчисление необоснованным, но оправдаться не удалось. Видимо, не бывать мне офицером из-за строевой подготовки, – ответил Иван Петрович. – Прошу вернуть меня на прежнее место службы.