ЖИЗНЬ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН книга вторая

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Испытания

I

27 июля 1914 года Иван Домов прибыл в штаб 10-го обозного батальона в городе Витебске для прохождения воинской службы по предписанию Оршанского уездного воинского начальника, как вольноопределяющийся.

Штаб батальона располагался неподалёку от железнодорожных пакгаузов в приземистом кирпичном домике, дорогу к которому указал ему помощник коменданта вокзала.

Начальник штаба, штабс-капитан Мозовецкий, как он представился вновь прибывшему штатскому, невысокий полноватый офицер лет сорока с лицом цвета битого кирпича, взял предписание Ивана, прочитал его, попросил предъявить остальные документы и, ознакомившись с ними, встал из-за обшарпанного стола, за который присел, знакомясь с документами, и стал нервно прохаживаться по комнате, что служила ему кабинетом.

– Послушайте, Иван Петрович, – обратился офицер к учителю, – из предписания следует, что вы добровольно идёте на воинскую службу рядовым, хотя имеете высшее образование и не подлежите призыву в солдаты как учитель. Не буду расспрашивать о том, что за нелёгкая понесла вас в солдаты: ура-патриотизм или житейские обстоятельства, но как пожилой офицер, многое повидавший на своём веку, должен выразить вам своё удивление этим опрометчивым поступком.

Война с германцем начнётся со дня на день и будет долгой, кровавой и жестокой. Мы, обозники, знаем хорошо состояние снабжения армии: оружия мало, снарядов, патронов и запасов продовольствия хватит на месяц-другой военных действий, а дальше голыми руками воевать придётся. Германия, напротив, хорошо подготовилась к войне, и уповать на доблесть русского солдата, как показала война с Японией, где я участвовал, не приходится.

Вот и подумайте хорошенько, Иван Петрович, кому и зачем вы нужны на этой войне рядовым солдатом? У нас обозный батальон, солдаты сплошь неграмотны и умеют управлять лишь лошадьми да носить мешки и ящики, и как вы себя будете чувствовать среди них: дворянин и с высшим образованием в окружении тёмных и примитивных крестьян, которых помимо их воли призвали в солдаты?

Одумайтесь, пока не поздно! Вас в часть ещё не зачислили, присягу царю вы не принимали и можете спокойно вернуться домой: ничего в этом дурного не будет. Обстоятельства, что повергли вас пойти в армию, рассеются, и будете, как и прежде, учить школяров грамоте: стране нужны грамотные солдаты, чтобы умели обращаться с оружием и понимали приказы командиров, а не тёмное стадо бессловесное, которое куда погонят – туда и пойдёт.

Когда зачислим вас в штат, примете присягу – тогда обратного хода не будет, и придётся вам служить до конца войны, иначе будете дезертиром.

Мой совет: берите свои документы, возвращайтесь домой или куда в другое место, коль из дома бежали, и работайте учителем, а войну и без вас есть кому воевать – слава Богу, народу в России хватает, и недостатка в солдатах не предвидится. Если затянется война, то идите на офицерские курсы и будете потом участвовать в войне офицером – это много лучше, чем сермяжным солдатом: и патриотизм свой удовлетворите, и общаться будете среди своего сословия, а не с быдлом. Подумайте пока здесь, а я схожу на станцию в буфет выпить чарку водки и перекусить, – закончил капитан свою речь, надел фуражку и вышел вон из штаба, не попрощавшись, оставив бумаги Ивана Петровича на своём столе.

Возвратившись через час, Мозовецкий застал Ивана Петровича, сидящим возле стола, на котором продолжали лежать бумаги новобранца.

Усевшись на своё место, штабс – капитан вновь перечитал бумаги и, отложив их в сторону, повторил своё предложение:

– Ну что, Иван Петрович, последний раз спрашиваю: уходите отсюда назад в свою прошлую жизнь, или я буду оформлять вас на действительную воинскую службу? Отвечайте немедленно!

– Не для того я ушёл из дома, чтобы спустя неделю вернуться назад, как побитый щенок, – гордо ответил учитель. – Оформляйте в солдаты, война покажет, кто из нас прав!

– Что же, вольному – воля, – вздохнул капитан. – Коль вам не терпится понюхать портянки в солдатской казарме, пусть будет по-вашему. Сдаётся мне, что уходя в добровольцы, вы убегаете от женщины, хотя в бумагах обозначено, что вы холост. Если бежите от женщины, то убегали бы в Сибирь, в глухой край, я не сюда, в казарму. Из глухомани всегда можно вернуться назад, а из казармы лишь по демобилизации или, не дай Господи, по смертоубийству от германца. Вы хоть с лошадьми-то управляться умеете? Батальон наш гужевой: лошади и телеги – наше оружие.

Иван честно ответил, что с лошадьми ему дела иметь не приходилось, и капитан, почесав затылок, вдруг посветлел лицом и торжествующе воскликнул: – Я гляжу по бумагам, что у вас хороший почерк письма. Будете здесь подле меня писарем, мне как раз требуется ещё один: в преддверии войны много грузов начало приходить, а где перевозки, там и бумаги, и штатные писаря уже не справляются. Оформляю я вас, Иван Петрович, грузчиком в напарники к вознице 49-го транспорта, а служить будете в штабе писарем.