Барбара

Барбаре было четыре года, когда ее отец погиб в авиакатастрофе. Его работа в ФБР требовала частых разъездов, поэтому вначале его смерть не оказала заметного влияния на дочь. Когда мать сказала ей, что отец никогда не вернется, Барбара была еще слишком мала, чтобы постичь необратимость смерти. Вместо этого по ночам она начала мечтать, что он вновь будет дома. В этом возрасте ребенок верит, что желание магическим образом может исполниться. Барбара так хотела, чтобы отец вернулся, что постепенно в ней выросла уверенность, что ее желание исполнится. «Правда» была в том, что отец был жив.

Когда Барбара подросла, разумом она поняла, что отец погиб. Но ее прежнее вожделенная реальность осталась при ней – в ее бессознательном. В этом тайном уголке души девочка хранила мысль, что работа ее отца была засекречена. Барбара видела в отце современного Элиота Несса – человека, пожертвовавшего личным благополучием в семейной жизни для того, чтобы избавить нацию от бандитов.

Мать повторно вышла замуж, когда Барбара училась в предпоследнем классе средней школы. На взгляд Барбары, отчим был вполне симпатичным, но не шел ни в какое сравнение с ее героем-отцом. Когда мать по секрету сказала ей, что не сможет больше иметь детей, Барбара сразу же расценила это как свидетельство того, что мать тоже знает: отец жив. Но уже в следующий момент Барбара отбросила этот вывод как лишенный оснований.

Будучи подростком, Барбара мало проявляла свойственный возрасту интерес к спортсменам-рекордсменам, рок-и кинозвездам. Вместо этого она с жадностью проглатывала детективы и не пропускала ни один полицейский сериал по телевидению. Она никогда не связывала это свое горячее увлечение с отсутствующим отцом, чье имя редко упоминалось в семье. И в средней школе, и в колледже Барбара отлично успевала. После колледжа она стала обращать внимание на женатых мужчин старше себя – следователей, прокуроров, адвокатов – тех, чьими стараниями преступники попадали руки правосудия.

В начале этих любовных историй Барбара пребывала в полном восторге, представляя, как она будет рассказывать друзьям, что ей посчастливилось завести настоящий роман. Через четыре-шесть месяцев роман шел на спад, и Барбара мрачнела. Она упорно искала поводов для ссор, и через некоторое время мужчина покидал ее. Снова оставаясь в одиночестве, Барбара впадала в депрессию и терзала себя самоупреками. Через несколько месяцев появлялся другой «совершенный мужчина», и Барбара вновь оживала. Цикл повторялся пять раз в течение приблизительно четырех лет. Потом Барбара встретила Джастина. В соответствии со сложившимся стереотипом Джастин был старше ее и был женат. Он хранил свою работу в секрете и неожиданно уехал из города «в командировку», что навело Барбару на мысль, что он тайный агент. За несколько месяцев Барбара сделалась раздражительной и перестала спать. Но если ей и удавалось вздремнуть, то она видела тревожные сны. Однажды ей приснилась взрослая женщина, гуляющая с маленькой девочкой. Одной рукой женщина держала ребенка, а другой вела на поводке послушного щенка. Когда ребенок попытался приблизиться к щенку, тот превратился в ужасную змею.

Джастин пришел в ярость, когда Барбара попыталась порвать с ним. Он начал преследовать ее. Однажды ночью он выломал дверь квартиры Барбары, избил и серьезно поранил ее, когда она пыталась защититься. Она долго плакала после того, как врачи наложили ей швы и отправили в психиатрическое отделение.

Выявив циклы подъемов и спадов, врачи диагностировали у Барбары биполярное расстройство, известное неспециалистам как маниакальная депрессия. Один из докторов Барбары был уверен, что причиной расстройства являлась ранняя смерть отца, и позвал меня для консультации. Я согласился с этим, и Барбара начала амбулаторное лечение у моего молодого коллеги, которого я супервизировал.

В ходе психотерапии стало ясно, что романы Барбары с женатыми мужчинами были своего рода поисками отца, также как и ее подростковое пристрастие к детективной литературе и фильмам. Барбара никогда не скорбела о своем отце и отчасти потому, что четырехлетний ребенок не способен отпустить от себя такую значимую фигуру без адекватной замены. И поскольку ее отец был «жив», она не могла позволить какому-либо мужчине занять его место. Привлекая мужчину, она проецировала на него образ отца и воодушевлялась от того, что «нашла» папу. Отношения с неизбежностью были предопределены, потому что она разочаровывалась, когда этот совершенный мужчина оказывался просто человеком. В то же время (потому что бессознательному чужда логика) роман вызывал в ней чувство вины из-за своего инцестуозного подтекста. Как-никак она «спала с папой», который по существу принадлежал маме. Она была маленькой девочкой из своего сна, превращавшей щенка мамы в отвратительную змею. Когда чувство вины переполняла ее, она провоцировала окончательную ссору и избавлялась от любовника. Цикл завершался: она любила его, он любил ее, но они не могли быть вместе. Таким образом она воссоздавала сценарий своего детства – сценарий любви и покинутости: поиск папы, его обретение и утрату.

В ходе психоаналитической терапии многие из этих чувств Барбары проявились в переносе на ее терапевта. Бессознательно она испытывала к нему те же эмоции, которые когда-то проецировала на любовников и умершего отца. Через некоторое время она смогла вспомнить свое детство, понять и переработать его в своей психотерапии. Так Барбара потихоньку начала горевать, отпуская от себя своего терапевта/отца. Со временем она перестала искать отца в каждом встреченном ею мужчине. Она больше не была обречена на повторение цикла, потому что разрешила отношения со своим отцом.

Важность хороших замещающих фигур

Кажется само собой разумеющимся, что ребенок из благополучной семьи с внутренним ощущением любви и безопасности лучше сможет преодолеть кризис, включая и боль утраты. Это подтверждают и наблюдения Анны Фрейд и Дороти Берлингем за лондонскими детьми во время воздушных налетов на город в годы Второй мировой войны. Они обнаружили, что маленькие дети со спокойными, умеющими ободрить матерями или замещающими матерей фигурами смогли избежать нарушений со стороны психики: матери обеспечили безопасное окружение, в котором дети чувствовали себя защищенными, несмотря на то, что мир снаружи сотрясали взрывы. И, наоборот, если мать впадала в панику от бомбежек, ребенок тоже становился беспокойным[83].

Как показывает ниже приводящаяся история, умение оставшегося родителя адекватно реагировать на утрату сказывается на том, как ребенок справляется с потерей. Под адекватной реакцией имеется в виду способность переживать горе, утешать ребенка и обеспечивать ему подходящую замену умершего.

Джанет

Джанет была еще младенцем, когда ее отец-солдат погиб за пределами родины в годы Второй мировой войны. Джанет не помнила его, у нее была только фотография, где он держит ее на руках, когда он приехал на побывку домой. Мать Джанет стала вечноскорбящей. Она переехала к родственникам и в течение первых пяти лет жизни дочери была одержима желанием привезти тело мужа домой. Ее старания увенчались успехом. Гроб с телом мужа был предан земле на местном кладбище. Мать Джанет повторно вышла замуж и родила еще одного ребенка. После замужества матери и появления на свет сестры Джанет крайне недоставало материнского внимания, она утратила и родственников, с которыми они жили раньше. Все эти реальные потери соединились с утратой отца.

Мать Джанет была закрыта для своей новой жизни. В этом уголке души пребывало ее неизжитое горе, и Джанет стала его знаменосцем. Девочке была доверена замкнутая на замок шкатулка с письмами отца, на стене в спальне Джанет висел его увеличенный портрет. Отчим хотел удочерить Джанет, чтобы у нее была такая же фамилия, что и у остальных членов семьи, но мать воспротивилась этому.

Празднование Дня поминовения[84] в маленьком родном городке оставляло у Джанет двоякое чувство: она ощущала себя особенной и одновременно покинутой. Как дочери единственного в городке погибшего во время войны солдата Джанет было предоставлено право поднимать флаг над небольшим монументом с выбитым на нем именем отца.

Мать внушала Джанет, что мир полон утрат и бед. Когда Джанет полетела в Вашингтон, а в Калифорнии в это время разбился самолет, мать увидела в том дурной знак. Она нервно расхаживала, пока не дождалась звонка Джанет, и тут же обрушила на дочь исповедь: они так встревожились, так встревожились из-за этой катастрофы. Подобную материнскую заботу и ее воздействие на ребенка нельзя и сравнивать с тем, как вели себя во время военных действий лондонские матери – их уверенность в незыблемости мира передавалась детям и успокаивала детей.

Когда разразилась война во Вьетнаме, Джанет было около тридцати. Телерепортажи об освобожденных военнопленных вызвали в ней скорбь об отце, которому не суждено было вернуться домой. Любые свидетельства войны – фильмы, посвященный вьетнамской войне, мемориал, дни поминовения – сильно расстраивали ее: Джанет казалось, что никто не понимал, как одиноко ей было расти без отца.

Став взрослой, Джанет вышла замуж за мужчину много старше ее. Отчасти она отдавала себе отчет в том, что этот выбор был обусловлен желанием отца. Само по себе это не знак отклонения. В любви и браке наш выбор всегда определяется нашими прошлыми взаимоотношениями. Однако Джанет не удалось отделить неразрешенные детские утраты от отношений с ее мужем. Ей требовалась определенная дистанция в браке для того, чтобы избежать разочарования и не оказаться покинутой. Когда она больше всего нуждалась в близости с мужем, Джанет отталкивала его. Она не могла признать свою зависимость из-за бессознательного страха вновь быть брошенной.