Ясно без слов, что депрессию вызывает комбинация многих факторов: психологических, физиологических, биохимических, генетических и психосоциальных[69]. Здесь я сосредоточусь на депрессии, возникающей из-за неразрешенного горя. Людей, страдающих от такой депрессии, я называю «поглощенными горем».
У поглощенных горем нет ощущения, что источником их проблемы является неразрешенное горе. Стив искренне убедил себя в том, что он оправился от смерти брата и эта утрата не имеет для него последствий. Это произошло потому, что он, всецело отождествил себя с психическим двойником брата, вобрав в себя и то, что ему нравилось в брате, и то, что он ненавидел в нем. Такой процесс известен под названием «полной идентификации». При неосложненном горе идентификация, наоборот, осуществляется избирательно, и близкие люди покойного приписывают себе достойные, обогащающие их черты умершего. Обычно свидетельства полной идентификации более неуловимы, чем это было в случае Стива.
Депрессия – это невыраженный гнев, обращенный вовнутрь. Поглощенные горем направляют внутрь себя как гнев, который они адресуют утраченному человеку, так и вызванную этим гневом вину. Главный вопрос работы горя – сможем ли мы примириться в утраченными отношениями, перестать проигрывать их и двинуться дальше – оказывается мучительным для поглощенных горем. Он становится вопросом «А стоит ли жить» – как у шекспировского Гамлета, наиболее известного литературного героя, поглощенного горем.
Сновидения
Зачастую у поглощенных горем сюжетная линия сновидений отражает их внутренние конфликты, возникающие вследствие приписывания себе как привлекательных, так и вызывающих ненависть черт утраченного человека. Джейсону приснилось, что он одет в прекрасный костюм, который на самом деле принадлежал его умершему брату. Когда Джейсон попытался снять его, то не смог: одежда вросла в его плоть. Прежде чем кончился сон, одежда-кожа стала разлагаться. Сюжет этого сновидения отражает факт отождествления с утраченным братом и в то же самое время свидетельствует о желании сновидца освободиться от нездоровой идентификации. Но он не может сделать это. Поглощенные горем, по определению, находятся в депрессии, что и отражается в их снах. Например, им может сниться, что у них изнурительная болезнь – такая, как рак. Одному мужчине приснилось, что у него гангрена ноги, но доктора не могут сделать операцию и спасти его.
Уильям Стайрон: победа над депрессией
В 1990 году писатель-романист Уильям Стайрон опубликовал книгу «Зримая тьма» – скрупулезное и красноречивое свидетельство того, как он скатывался в грозящую суицидом депрессию, когда ему было около шестидесяти лет[71]. Стайрон соотносил эту депрессию с незавершенной скорбью об умершей матери, которую он потерял, будучи маленьким мальчиком. Однако Стайрон пишет, что в течение многих лет не подозревал о том, что ее смерть оказала на него такое воздействие. Благодаря напряженной работе и пьянству он подавлял свои неразрешенные и бессознательные конфликты, связанные с ее утратой. Стайрон женился, создал семью и достиг большой известности как писатель. Но горе давало о себе знать. Его тело противилось алкоголю, лишая его таким образом одной из его принципиальных линий защиты. Он стал подавленным, боялся заболеть и в итоге утратил работоспособность. Меланхолия взяла над ним верх, и это была тьма, которую ничто не могло рассеять: ни успех, ни семейное счастье, ни медикаментозная терапия.
Однажды ночью после того, как он чуть не совершил попытку самоубийства, Стайрон согласился на госпитализацию, на чем настаивали близкие. В больнице он начал медленно докапываться до истока своего страдания. Причина, по которой он не смог успешно справиться с утратой матери, не была тайной. К моменту ее смерти ему исполнилось всего лишь одиннадцать лет, а это слишком юный возраст для того, чтобы расстаться с родителями: то есть Стайрон был неспособен полностью пережить утрату.
Художники часто используют искусство для прорабатывания бессознательных конфликтов. Произведения Стайрона, которые населены персонажами, погруженными депрессию, помышляющими о самоубийстве, наглядно демонстрируют, с какими демонами он сражался. Он не осознавал депрессии, но интуитивно знал, как ее изобразить:
«После выздоровления и появления способности размышлять о прошлом в свете моего сурового испытания, я начал ясно видеть, как цепко депрессия ухватилась за внешнюю грань моей жизни и не отпускала меня в течение многих лет. Суицид был неизменной темой в моих книгах – трое из моих главных героев покончили с собой. Впервые за многие годы перечитывая эпизоды из написанных мною романов, где мои героини шли навстречу верной гибели, я, ошеломленный, осознал, насколько точно я воссоздал панораму депрессии в душах этих молодых женщин»[72].
Я бы также указал на тему его романа «Выбор Софи», сводящуюся к главной дилемме поглощенных горем[73]. В романе описывается, как в нацистской Германии мать-еврейка вынуждена за доли секунды принять решение о том, кого из двух детей оставить при себе. Она мучается от принятого ею решения, потому что другой ребенок таким образом обречен на смерть. Здесь воссоздана динамика переживаний поглощенного горем: как убить часть себя даже для того, чтобы спасти другую часть?
Готовность Стайрона разоблачить свою депрессию была благородным намерением. Огромное значение имела также его готовность указать на неразрешенное горе как на источник своих проблем. Он подтверждает, что время не исцеляет все раны: даже спустя пятьдесят лет неразрешенная утрата по-прежнему сохраняет свое воздействие.
Глава VIII
Смерть в семье: Как скорбят родители и дети
Семьи должны, держаться вместе. Иначе все выходит из-под контроля. Я даже не могу вспомнить, каким был мой отец, я имею в виду, когда он был жив. С тех самых пор папа здесь и папа там, и еще – сны.
Семейный врач направил ко мне Салли потому, что несколько лет назад, после смерти от рака ее мужа Малколма, у нее возникли проблемы. Вдобавок к этому она беспокоилась из-за того, что ее дети чрезмерно поглощены отцом. Выслушав ее историю, я разобрался без труда в ее дилемме. Ее супруг придал новое значение выражению «крепко держаться за жизнь».
С того момента, как Малколм понял, что у него рак в последней стадии, он бунтовал против несправедливой скорой кончины. Салли живо вспоминала свои попытки облегчить его напряжение, не отпускавшее его вплоть до момента смерти. В свои последние месяцы Малколм достал долгосрочный календарь и педантично расписал возможную семейную жизнь в следующие десять лет. Он составил ряд писем, которые следовало прочесть в большие праздники, в дни рождения, по случаю окончания учебного заведения и в разные годовщины – в будущем. В этих посланиях он давал советы относительно учебы и карьеры сыновей, напоминал сыновьям о своем месте в их жизни и убеждал их никогда о нем не забывать. «Думайте обо мне сегодня, играя в футбол с мальчишками, пока мама готовит индейку», – гласило одно из посланий ко Дню Благодарения.
Желание Малколма дать своим детям возможность узнать, каким он был человеком, каких принципов он придерживался и что ему было дорого, нельзя не назвать возвышенным. Несомненно, что в первые месяцы после его смерти эти письма являлись утешением для семьи. Они же, к сожалению, поддерживали в семье состояние поглощенности горем. Эти письма делали утрату невосполнимой, потому что выражали бурные чувства: панику Малколма и гнев на смерть, потребность быть бессмертным и неспособность отказаться от контроля над своими сыновьями.
То, что послания были приурочены к праздникам, только усугубляло обстановку в семье. Праздники и другие семейные события стали важными вехами в процессе горевании: они удостоверяли смерть. Чем больше праздников было без папы, тем больше появлялось подтверждений его смерти, и каждый член семьи все больше привыкал думать об утрате. Письма Малколма возрождали горе.
Каждая семья особенна, поэтому любое обсуждение последствий утраты в семье должно быть общим. Факторы риска, о которых говорилось в четвертой главе, относятся как к отдельным индивидам, так и к семье в целом. Например, способность индивида к переживанию горя может быть перегружена из-за ряда утрат, то же касается и семьи. Как человек может утратить ощущение Я, когда умирает кто-то близкий, так может подвергнуться опасности и ощущение семейной идентичности и судьбы, когда уходит из жизни важный ее член.