Мурлыка потупился.

– Значит, всё. Закончилась очередная история. Я снова не смог тебя защитить.

Вот размазня! Но я не стала брюзжать. Мы те, кто мы есть. Обезьяны. А обезьяне не преодолеть себя, не победить животную суть.

– Что от тебя хотел следователь?

Я рассказала.

– Если Илья умрёт, все трупы спишут на нас. Идеальный вариант для ментов. Если выживет, придётся дальше копать. А зачем это им?

– Намекаешь, что «Петюня» тихонько прикончит Илью?

– Почему бы и нет?

– Он сказал, что он верит в высшую справедливость.

– Ну вот! Станет карающей дланью… – он задумчиво почесал подбородок. – Только не сходится что-то. Мы никогда не взрослели, ни в одном из миров. Мы должны умереть, а не сидеть в тюрьме.

Как же он мне надоел со своей чепухой! Если бы нас не связало расследование, я бы с ним не общалась.

Я перевела разговор:

– Как думаешь, кем станет Илья, когда вырастет? Военным? Поедет в АТО?

– АТО уже может закончиться.

Я как-то не думала, что такое возможно. Донецк не вернётся назад, а Киев его не отпустит.

Мурлыка продолжил:

– В армии придётся подчиняться приказам… Нахрен такое! Лучше хирургом. Детским. Войны редко бывают, а детей у хирурга навалом. Режь – не хочу!

Он будто бы выбирал своё будущее. Мне стало противно и страшно. С кем я связалась?

Наскоро попрощавшись, я вернулась в комнату.

Девчонки смотрели, как на прокажённую. В глазах был страх. Я поняла, что больше меня не тронет никто.