Я не знала, чем ей помочь, и тихонечко вышла за дверь.
Город всегда поражал меня разноцветием. Люди, машины, коляски, реклама. Шум и гам. За городом от этого отвыкаешь.
Больше всего меня интересовали подростки и молодые. Все они тут были странные: весёлые, беззаботные и живые.
Взрослые тоже чудили: носились на самокатах, играли в VR. Раскачанные мужики с детскими лицами. Серёжки в ушах, штурмовики из «Star Wars» на футболках. Женщины – надутые губы и грудь. Татушки – пироженки и бананчики, сердечки, револьверчики, ножички.
Все эти взрослые были детьми. А мы, дети из интерната, были настоящими взрослыми.
Я тоже привлекала внимание. Но не сказать, чтобы на меня смотрели со злом. Во взглядах читалось лишь любопытство.
Среди людей мне казалось, что я – привидение. Ведь я умру, а они будут жить.
Я зашла в пиццерию, заказала «Четыре сезона», а для Мурлыки —«Дьяболо». Пока ждала пиццу, выпила кофе и съела пять панна-котт. Люблю их сливочный вкус. К тому же, мне кажется, что их назвали в мою честь.
Пацан за соседним столом постоянно смотрел мне в рот. Так и хотелось показать ему средний палец. Но после вчерашних разборок, на этот жест у меня была аллергия.
Когда принесли пиццу, он подошёл.
– Извини. Ты очень красивая. Можно с тобой познакомится? – он покраснел, от кончика носа и до ушей.
Вот смешной!
– Можно. Если не будешь мешать мне есть. Терпеть не могу остывшую пиццу.
Конечно, я обожаю любую. Просто, горячая намного вкусней.
Он притащился с тарелкой и кофе.
– Иван! А тебя как зовут?
– М-м-мыка, – промычала я с набитым ртом.
– Что?
Я прожевала.
– Мика. Имя такое, кошачье. Ты обещал помолчать.