– Я не старая.
Он рассмеялся.
– Нет, конечно! Не старая! Раритет – не обязательно старая вещь, просто редкая и дорогая.
– Я не вещь.
– Не выдумывай! Все люди – вещи, и у каждого есть цена. У тебя, у меня, у Семёныча… Вот ты, например, редкая вещь – потому тебя придержали. И Злату тоже. А таких, как Танюха – обычных, используют сразу. Всё, как с вином…
Придержали? Кто меня придержал и зачем?
Мясоедов свернул на обочину и остановил машину.
– Сам Вишневский на тебя виды имеет! Только ведь, это не значит, что ты должна оставаться без ласки и мучиться, верно? – он положил руку мне на бедро. – Можно ведь, как-нибудь так!
Я сказала уверенно, как смогла:
– У меня гепатит. Цэ.
Голос дрогнул и вышло не очень.
– Ой, не пизди! Кто бы тебя такую держал!
– Сейчас вы меня везёте к врачу. Если не верите, зайдите со мной.
Он сказал: «Врунья!», но руку убрал. Вытер антибактериальной салфеткой, взялся за руль.
Дальше мы ехали молча.
Мясоедов довёз меня до самой больницы.
Я сказала: «Спасибо», а он промолчал. Злился, похоже. Мужчины такие, им постоянно нужно куда-то засунуть свой хер. Иначе – нет настроения, истерики. Ещё что-то про месячные нам говорят!
В больнице всё было привычно. Я поднялась по обшарпанной лестнице. Ступеньки были почти полукруглые, сглаженные людскими потоками. Я подумала, что большинства из этих людей уже нет в живых.
Спросив: «Кто последний?», я уселась и стала глядеть на людей. Им не нравилось пристальное внимание девочки, похожей на бледного монстра или на смерть. Но, мне было плевать. Когда изо дня в день видишь одни и те же лица, поневоле изголодаешься.
Я размышляла о том, что сказал Мясоедов.