– Облако… – Кир улыбался. – У меня наконец получилось… Теперь мы свободны… Мы вырвались из бесконечных зеркальных миров…
Глаза мальчишки закрылись. Улыбка так и осталась сиять на губах, но стала почти незаметной – если не знать, не увидишь.
Улыбка, которая лишь для меня.
«Как это страшно… Так страшно… И уже навсегда, не избавится… Никогда так не делай… Никогда, никого…»
Перед глазами стояло другое лицо. Без носа, без рта и без глаз – сплошное кровавое месиво. Виделась каска, чуть в стороне, и камень в забрызганных кровью руках.
Кир опоздал со своими советами. Я не принцесса со звёзд.
«Выбор есть даже во сне! Пусть иллюзорный, но выбор…»
Раньше я так не считала, и потому было легче. Теперь, глядя в мёртвое, но сияющее лицо, я понимала – Кир прав.
Он его сделал.
Круг девятый. Свобода
Утренний свет бил сквозь пыльные стёкла. Играл на блестящей посуде, высекал из стаканов россыпи искр.
Не столовая – солнечный океан!
На душе тоже было светло и немножечко грустно – как бывает, когда прочитал хорошую книгу.
Остаток вчерашнего дня запомнился суматохой, мигалками и бесконечными разговорами.
Носился спецназ, который тут был совершенно не нужен, бродили врачи, а киевский следователь качал головой. На Семёныча одели наручники и увезли. К вечеру вместо него появился другой человек.
– Здравствуйте! Я Валентин Александрыч. Теперь будет всё по-другому!
Я понимала – не будет. Слишком похожими были глаза.
Всё это я наблюдала, как будто в кино. После смерти Кирилла, я словно застыла. Всё в прошлом, а в будущем – лишь пустота, и ничего нельзя изменить.
Подвинув ногой табуретку, Зюзя сел передо мной.
– Что, Котина? И Златы нет, и Мурлыки. Кто защитит?