— Послушайте, приятель. Вас совсем развезло. Проводить до дома?
— Нет, морячок. Далековато.
— Идемте ко мне. На диване проспитесь. В таком виде вы никуда не доберетесь.
— Хорошая идея. В милиции мне дивана не предложат.
Лейтенант помог встать новому знакомому и, поддерживая его за талию, повел к выходу. Земля ходила ходуном под ногами. Давно он так не напивался.
Они перешли дорогу и свернули в переулок. Шел моросящий отрезвляющий дождь. Слепцову хотелось домой, в свою кровать под пуховое одеяло. Он все еще не понимал, что дома больше нет и завтра не будет.
Едва переставляя ноги, он с трудом преодолел ступени, и они вошли в темный подъезд, где пахло кошачьей мочой.
— Где это мы?
Ответ показался ему странным.
— Ты там, где тебе место.
Боли он не почувствовал. Яркая вспышка в голове и долгое падение в пропасть.
С ним разговаривала странная женщина. Ее густые пышные волосы, разделенные прямым пробором, не поддавались описанию. Левая сторона светло-русая, правая темно-каштановая. Один глаз ярко-зеленый, второй карий. Таких красных губ он еще не видел. Они словно кровоточили. Тело, окутанное дымом, все время передвигалось, а он сидел в железном кресле, привязанный ремнями к подлокотникам и ножкам.
— Каждый сам себе судья и адвокат. Никто не признает себя виновным, пока не предстанет перед судом Божьим.
Тихий женский голос напоминал змеиное шипенье и где-то вдали отдавался эхом.
— Кто дал тебе право осуждать других и выносить им приговоры? Ты чист перед Господом и людьми? Святой? Ни в чем не повинный? Но тогда почему ты летишь в ад, а не возносишься к облакам?
Он понял. Они падали вниз. Волосы женщины развевались, путая светлые и темные пряди. Зрачки превращались в алмазы, потом в рубины, золотые монеты и вновь принимали свой облик.
— Я тебя не убивал! — крикнул он.
Женский голос зашипел, а эхо рассмеялось.
Он почувствовал, как леденящий холод окутывает его тело, и оно каменеет.
Слепцов вздрогнул и открыл глаза. Темно. Три красных круга плавали в воздухе. Они сбежались и слились в одну точку. Над головой висела тусклая лампочка, засиженная мухами и испачканная побелкой.