Из исследования В. Н. Чернецова следует, что подавляющее большинство наскальных рисунков посвящено охотничьим сценам — загону лосей, косуль, оленей и охоте на птиц. Они выполнены в реалистической манере и сочетаются со сложными зигзагообразными (меандровыми) фигурами и ломаными линиями. Этнографические аналогии позволяют видеть в этих фигурах и линиях загороди, загоны и другие ловушки, чрезвычайно широко применявшиеся у охотников хантов и манси Урала и Западной Сибири. Вместе с тем среди наскальных рисунков Урала выделяются и другие сюжеты — условные, схематизированные антропо- и зооморфные фигуры, стилизованные изображения медведя и медвежьих лап. Сравнение их с обскоугорскими культовыми фигурами, тамгами и орнаментами показывает, что в эпоху неолита здесь уже зарождались элементы культа зверей (медведя), птиц и земноводных (лягушки), а также, возможно, и культа предков с животными или птичьими чертами. Как известно, культ медведя у хантов и манси был ярко выражен и долго бытовал: на медвежьем празднике сосьвинских манси автору удалось присутствовать в 1966 г. Легенды о предках в образах лягушки, чайки или зайца старики могут рассказать и сейчас во многих селениях.
Это исключительно редкий случай, когда на протяжении тысячелетий почти не менялись основное население и его традиции, и то у нас нет одинаковой уверенности в достоверности всех реконструкций. История изучения петроглифов Карелии, которое предпринимается с широким привлечением данных по этнографии карелов, только укрепляет скептицизм: целый ряд выбитых на скалах рисунков и знаков толкуется неодинаково исследователями, стоящими на близких позициях.
Так как же заглянуть в глубь веков? Неужели далекое прошлое человечества навсегда закрыто от нас непроницаемой завесой? Это трудная задача — реконструировать ушедшие времена. И если мы не хотим подменять достоверные сведения воображением, надо прежде всего четко определить круг источников, которые помогут нам проникнуть в тайны первобытного мышления. Археологические памятники придется исключить из того материала, на который мы будем опираться. Они сами требуют истолкования и не проливают свет на загадки первобытных верований; истолкования их лишь отражают точку зрения того или иного исследователя. Следы ранних религиозных воззрений хранит язык, однако и в лингвистическом анализе еще очень много спорного. Остается пока только один источник, который служил и будет служить основой для воссоздания картины духовного мира наших первобытных предков, — это богатейший этнографический материал, накопленный наукой главным образом в течение последних двух-трех столетий, сведения о верованиях народов и племен, еще недавно сохранявших очень примитивный образ жизни, некоторыми чертами напоминающий образ жизни людей эпохи первобытности.
Наиболее отставшими в своем общественном развитии обычно считаются тасманийские и австралийские племена. Хотя за последнее время обнаружены и описаны и другие очень примитивные группы, пока еще остается общепринятым сопоставлять орудия труда эпохи палеолита именно с австралийскими и тасманийскими. В XIX в. ученые застали бродячие охотничьи племена австралийцев еще на стадии общинно-родового строя. У большинства племен господствовал матрилинейный род, некоторые перешли к отцовскому счету родства. Общественный уклад их характеризовался поло-возрастным разделением труда (мужчины охотились, женщины и подростки собирали растительную пищу), следов экономического неравенства еще не было.
Правда, говоря об австралийцах, мы должны указать и на недостатки метода использования этнографического материала. Нельзя забывать о том, что и австралийцы, и другие примитивные племена, даже оказавшись в сравнении с другими народами отсталыми, значительно удалились от образа жизни первобытных людей. Некоторые исследователи считают, что австралийцы, например, будучи изолированной группой, деградировали в своем развитии, а в прошлом, до переселения в Австралию, могли находиться на более высокой ступени развития. «Культуры современных народов, даже самых отсталых, далеки от подлинной первобытности, и это надо сказать и об их верованиях: какими бы архаичными они ни были, они уже прошли большой исторический путь развития»[4]. Поэтому все то, что наука узнала о верованиях еще недавно примитивных племен, нельзя безоговорочно переносить на минувшие эпохи.
И все же этнографический материал, несмотря на все возражения относительно условности сопоставления с первобытностью и т. п., служит надежным источником для понимания воззрений древних людей. Если народ деградирует в своем развитии, вместе со всеми элементами культуры деградируют и верования. Религиозные представления неизменно отражают тот уровень культуры, который свойствен народу, вне зависимости от того, каким путем этот уровень был достигнут. Сопоставление верований и культов народов, стоящих на разных ступенях социального развития, позволяет понять и общий путь становления и эволюции религиозного мышления.
Итак, заглянуть в прошлое поможет нам этнография, накопившая драгоценные сведения о «живой старине» различных народов земного шара.
…С ветвями в руках обнаженные мужчины идут по древней тропе. Знойное солнце нещадно палит их спины. Но вот начинается спасительная прохлада в тени скал. Черное отверстие пещеры поглощает одного за другим участников древней церемонии. Посреди длинного зала покоится большая глыба кварцита, по форме напоминающая жука. Все рассаживаются вокруг нее. В пещере полутемно и тихо. Где-то журчит вода. Глава группы ударяет по камню деревянным корытом, в обычное время служащим для сбора личинок длиннорогого жука, и поет заклинание, в котором просит самку жука класть яйца. Все участники церемонии вслед за ним ударяют ветками по кварцитовой глыбе и поют священные гимны-заклинания с той же просьбой. Тут же лежат камни поменьше, они изображают яйца самки жука. Над ними совершается такой же обряд. После этого вождь группы берет один из этих мелких камней и, ударяя им в живот каждого присутствующего на церемонии, говорит: «Ты ел много пищи».
Все покидают сумрачную пещеру, спускаются к руслу высохшей реки и останавливаются около утеса. По преданию, здесь предок группы в мифические времена жарил и ел личинки длиннорогого жука. У подножия утеса в землю в те же времена была зарыта самка длиннорогого жука. Здесь же находится чурингохранилище[5]. Миф гласит, что мифический герой бросил свои чуринги об утес. Снова вожак производит магические действия: тем же корытом ударяет по утесу, просит, чтобы личинки длиннорогого жука ползли отовсюду, обеспечивая его людей пищей. И опять мужчины ударяют ветками по утесу, а в священных гимнах повторяют слова старейшины. Из чурингохранилища приносят чуринги, вожак группы бросает их одну за другой об утес. Церемония продолжается около углубления, в котором лежат два прикрытых слоем почвы небольших камня. Один, покрупнее, изображает куколку жука, другой — яйцо. И снова глава группы ударяет каждого по животу камнем, изображающим чурингу куколки, и приговаривает: «Ты ел много пищи».
С пением, церемонным шагом все направляются в поселок. Там уже готов длинный шалаш, напоминающий оболочку куколки жука. Все проходят через него, изображая вылупливание насекомого из куколки. Священные гимны рассказывают о разных стадиях превращения личинки в насекомое. В конце обряда участники церемонии садятся за общую ритуальную трапезу и едят личинки длиннорогого жука, запретного для них в остальное время года…[6]
Жизнь австралийцев теснейшим образом была связана с тотемическими верованиями. Здесь мы имеем дело с наиболее типичным тотемическим обрядом — церемонией умножения животного-предка, личинки которого являлись основной пищей австралийцев.
Исследования религиозных верований всегда затруднительны, так как они обычно хранятся в тайне. Разглашение тайн тотемического культа каралось смертью. Яркое описание такого случая есть в рассказе Бэта Дина и Виктора Кэрелла «Пернатые туфли смерти»[7]. Австралийца, пытавшегося продать чурингу для коллекции иностранцу, настигла смерть. Классические формы австралийского тотемизма стали известны науке благодаря исследователям Б. Спенсеру и Ф. Гиллену. Б. Спенсер — профессор Мельбурнского университета, Ф. Гиллен долго был протектором австралийских племен в округе Алис-Спринг штата Южная Австралия. Их ставшие классическими труды, посвященные описанию культуры и быта племен Австралии, вышли в Лондоне в 1899 и 1904 гг[8]. В течение более 30 лет ученые изучали культуру и быт австралийских племен и, завоевав доверие австралийцев, были приняты в состав одного из племен. Значение тотемизма для науки открыл шотландец Мак-Леннан в работе «Почитание животных и растений», вышедшей в 1869–1870 гг. С тех пор проблема тотемизма, его сущности, значения и происхождения занимает умы многих ученых.
Как и всякая религия, тотемизм имеет две стороны — религиозную и социальную, но, в отличие от других форм религии, социальная сторона в тотемизме видна особенно отчетливо, что нередко ставило буржуазных ученых, не понимающих социального значения религий, в тупик.
Исследователь тотемизма этнолог Дж. Фрезер так определил сущность тотемизма: «Тотемизм — это система полусоциальная-полусуеверная, которая весьма распространена среди дикарей прошлого и настоящего времени и согласно которой племя или коммуна разделена на несколько групп или кланов, члены которых считают себя соединенными и родством и общим почитанием какого-нибудь вида среди явлений природы, каковым обычно является животный или растительный вид. Этот вид, животный, или растительный, или охватывающий предметы неорганической природы, называется тотемом клана, и каждый член клана проявляет свое почтение к тотему путем воздержания от нанесения ему вреда. Это почитание тотема часто объясняется верованием, согласно которому члены клана являются родственниками и даже потомками тотема, и представляет собой суеверный аспект тотемизма. Что касается социального аспекта системы, то он проявляется в ограничении, препятствующем членам одного и того же клана вступать в брак между собою, так что они оказываются вынужденными искать себе жен или мужей в другом клане»[9].
Однако есть сторонники и более широкого толкования значения тотемизма. Тотемизм в целом, по их мнению, это не только религия первобытно-общинного строя, это и мировоззрение первобытного человека, выражение социальной структуры древнего общества. Так, исследователь австралийцев А. Элькин определял тотемизм как «представление о природе и жизни, о Вселенной и человеке, которое придает особую окраску общественным группировкам австралийцев, влияет на их мифологию, вдохновляет их обряды и связывает людей с прошлым»[10]. На раннем этапе развития общества тотемизм действительно выражал все мировоззрение первобытного человека, в нем сливались и были выражены и мифология, и представления о природе, и социальные отношения людей, и религиозные взгляды. На более поздних этапах развития общества, там, где тотемизм присутствует уже в форме пережитков, где начали выделяться представления о Вселенной, правовые нормы, искусство, фольклор и т. п., уже сравнительно легче выделить религиозную сущность тотемических представлений. Но при этом надо помнить, что они в это время уже значительно развились и слились с другими формами религии.
На языках различных племен и народов форма религии, именуемая тотемизмом, называется по-разному, например у западных австралийцев термину «тотем» соответствует термин «кобонг», у южных — «нгаитье». Но в науке закрепился термин «тотемизм». Термин «тотем» происходит от слов «от-отем» или «от-отам» («его род») североамериканских индейцев группы оджибве или чип-пева, расселенных к северо-западу от Великих озер. Впервые он появился в книге английского купца Дж. Лонга «Путешествие и странствование индейского купца и переводчика» в конце XVIII в. Лонг был усыновлен индейцами, хорошо знал их быт и описал их веру в родство с животными.
Хотя тотемизм впервые стал известен по материалам североамериканских индейцев, более яркие формы он имел у австралийцев. У других, более развитых народов он чаще известен в форме пережитков. Поэтому Австралию называют классической страной тотемизма.
Все австралийцы делились на племена. Каждое из австралийских племен занимало определенную территорию, охраняемую от чужеплеменников. В состав племени входили группы (роды или кланы), они имели свои участки общеплеменной территории. На этом участке группа кочевала в поисках пищи.
Отличительная особенность тотемизма состоит в том, что группа людей ведет свое происхождение от тотема, т. е. определенного вида животного, насекомого, растения. Австралиец называет свое тотемное животное отцом, братом, другом («это наш отец», «это наш друг»). Некоторые группы отождествляли себя с тотемом, другие называли его «наше мясо». Чаще всего тотемы — это животные или крупные птицы: кенгуру, опоссум (крупная сумчатая крыса), дикая собака, вомбат (сумчатый сурок), летучая мышь, страус эму, ворон, а также пресмыкающиеся — змея, ящерица. В центральных и полупустынных районах, где животный мир крайне беден, тотемами были насекомые, растения, явления из мира неодушевленных предметов: гром, дождь, солнце, вода, звезды и т. п. Преобладающее значение животных в числе тотемических предков связано, скорее всего, с охотничьим хозяйством первобытного человека.