БЕЛЫЙ НАЛИВ

— Угощайтесь, это белый налив. — Моя соседка по каюте протянула мне большое яблоко, как бы освещенное изнутри мягким матовым светом.

Оно приятно холодило ладонь и было упругое, словно литое. Я залюбовалась яблоком… И вдруг в моей памяти отчетливо возникла давно забытая история, связанная с белым наливом.

В тесной барачной комнатушке рабочего общежития мы жили вчетвером — четыре комсомолки, приехавшие на великую стройку по велению сердца.

Старшей из нас, Ольге, было двадцать два года. У нее была тяжелая бронзового цвета коса, толстая, как ветвь столетнего кедра, строгие серые глаза и обветренное загорелое лицо.

Был у Ольги жених — Федор из бригады плотников. Широкоплечий улыбчивый парень, приехавший на Магнитку из-под Курска. Говорил он много, цветисто, за что мы прозвали его курским соловьем.

По вечерам с нетерпением ждали мы Олю. Раскрасневшаяся, счастливая, она вбегала в комнату и, заполнив собой все свободное пространство, говорила:

— Ой, девочки, не могу! И откуда у него столько красивых слов? Ты, говорит, моя яблонька, моя зорька…

Мы с замиранием сердца слушали. И чего греха таить — втайне завидовали Оле. Каждой из нас, даже круглой как репка, неказистой Лиде, хотелось быть и зорькой, и яблонькой…

Однажды Оля сообщила:

— Федя домой написал, что мы осенью поженимся. Родители дали свое согласие и послали две посылки белого налива из собственного сада.

— А что это такое «белый налив»? — спросила я.

— Это яблоки такие. Федя говорят, что вкус у них медовый. Как придут посылки, устроим пир горой.

…В тот вечер Оля пришла рано. Она была чем-то расстроена и не сказала своего обычного: «Ой, девочки!»

Мы ее ни о чем не стали спрашивать. Так было заведено у нас — ждать, когда человеку самому захочется выговориться.