Возможно, наиболее удивительным урегулированием конфликта в мире является примирение в Руанде. В 1994 году бандиты из национального большинства хуту 90 дней, орудуя мачете, вырезали 800 000 тутси, национальное меньшинство, и часть симпатизирующих им хуту. К моему сожалению, я не послал тогда в Руанду войска в качестве части миссии ООН и не остановил резню. Это одна из моих величайших ошибок в пору президентства. В 1998 году, когда мы с Хиллари посетили Руанду, я принес свои извинения за нерешительные действия и попросил встречи с людьми, которые остались живыми после такой резни и теперь прилагают все усилия к объединению страны.
В небольшой комнате в аэропорту Кигали шесть человек, переживших эту трагедию, изложили нам свои истории. Последняя рассказчица, величавая женщина, Джозефина Муребвейир (Josephine Murebwayire), поведала, как соседи-хуту, дети которых годами играли с ее детьми, выдали ее семью-тутси на растерзание разъяренным бандитам. Джозефине иссекли мачете всю спину и бросили, посчитав мертвой. Очнувшись, она увидела, что лежит в луже собственной крови, а рядом лежат мертвые муж и шестеро детей. Как она рассказала нам с Хиллари, от отчаяния она стала взывать к господу богу, чтобы он забрал и ее, но затем пришла к пониманию, что «мне была оставлена жизнь намеренно, но не для мщения, а для более возвышенной цели. Посему я прилагаю все свои силы, чтобы мы все начали свою жизнь заново». Она усыновила шестерых детей, потерявших родителей в этой резне.
После ухода из Белого дома я несколько раз приезжал в Руанду, где мой фонд осуществлял основные проекты по экономическому развитию и борьбе со СПИДом. Мы с моим другом Кейси Вассерманом (Casey Wasserman) также помогли руандийцам возвести мемориал в память жертв геноцида. В простом, но красивом здании на склоне холма в Кигале, столице Руанды, выставлены убедительные экспонаты. На холме выкопали одиннадцать больших могил, в которых захоронили останки более 250 000 жертв. Красивый молодой человек показал мне все стенды и рассказал, что в этой резне погибло более семидесяти его родственников: его семья, тети, дяди и двоюродные братья и сестры. Когда я спросил, не трудно ли ему работать на мемориале, он ответил, что нет. Это даже его душевно восстанавливает, так как помогает ему и посетителям начать жизнь заново. Тогда я сказал ему, что в 1998 году разговаривал с женщиной, которая потеряла мужа и шестерых детей и что он похож на нее. «Я знаю эту женщину, — ответил он. — Это моя тетя».
Таких историй в Руанде много. Президент Поль Кагаме установил перемирие в деревнях, в которых хуту и тутси живут бок о бок. Я посетил одну из таких деревень, где увидел женщину-хуту, державшую за руку свою соседку-тутси, мужа и брата которой убили. Муж женщины-хуту находился в тюрьме в ожидании суда военного трибунала за активное участие в геноциде. Я поговорил с молодым парнем-хуту, вернувшимся из изгнания в Конго после того, как президент заявил, что рядовые бойцы хуту могут вернуться, если признаются в своих преступлениях и будут выполнять ту работу, к которой их приговорят местные общины в искупление их грехов. Встреча с местными жителями происходила в доме женщины-хуту, которая ухаживала за двумя сиротами-тутси, прикованными к постели из-за неизлечимой врожденной болезни.
Руандийские женщины усыновили от 400 000 до 500 000 сирот. Женщины составляют 49% нижней палаты Парламента, самый высокий показатель в мире. И они делают все, чтобы восстановить экономику страны. Паскаси Мукамуниго (Pascasie Mukamunigo) — тутси, потеряла во время геноцида своих мать, брата, мужа и семерых детишек из десяти, самых младших. Она также потеряла все свои сбережения и небольшое предприятие по изготовлению плетеных корзин. В 50 лет она вынуждена была начать все снова. Вместе с соседкой-хуту она наняла людей для плетения корзин, и сейчас ее трудовой коллектив насчитывает 120 человек, включая нескольких мужчин. Один из них, молодой парень, в конечном счете сознался в убийстве одного из ее сыновей. Мучаясь угрызениями совести, он сказал ей, что поймет, если один из ее выживших сыновей убьет его. Но она его простила. На вопрос, почему, она ответила: «А что толку от мести? Что хорошего она даст другим? Месть не поможет нам излечиться».
Трудовой коллектив, учрежденный Паскаси для изготовления корзин, называется «Агасеке Камахо Ро» (Agaseke K"amaho Ro) — «Давайте держаться вместе». Ее история очень подробно описана в прекрасной книге Кимберли Шевчика и Бет О"Доннелл «Ангелы в Африке» (Kimberley Sevcik Beth O"Donnell «Angels in Africa»).
Один из самых милых, трогательных даров мира и примирения, с которыми я когда-либо сталкивался, это музыка валленато в исполнении детей из Колумбии. Музыка валленато берет свои корни в той части Колумбии, которая граничит с Карибским бассейном, в частности в департаменте Сесар и его административном центре Вальедупар, расположенном вдали от побережья Карибского моря в гористой части тропических лесов. Вальедупару более 450 лет. Более 40 лет эта часть страны охвачена ожесточенной партизанской войной между герильями и военизированными формированиями, жертвами которой зачастую становились невинные люди, в том числе и дети.
Несмотря на постоянную угрозу жизни, дети в возрасте от шести до двенадцати лет приезжают с ферм и из бедных деревень изучать музыку валленато в школе Адрес Жиля (Andreas Gil), который обучает их игре на аккордеоне, барабанах и стиральных досках, которые составляют «оркестр» народных инструментов. Они играют и поют небольшими группами. Дети одеты 15 традиционную одежду, а мальчики носят двухцветные соломенные шляпы. Опасности детей не пугают. Они полны решимости преодолеть с помощью музыки смерть и разрушение и не дать родной культуре умереть.
Во время второго срока своего президентства я слушал музыку валленато в исполнении детей дважды. Один раз на Рождество в Белом доме, а второй раз в 2000 году во время посещения города Картахена в Колумбии, куда приехал, чтобы поддержать президента 11астрана в его усилиях покончить с затяжной гражданской войной. На городской площади дети дали нам концерт и уговорили Пастрану, Челси и меня потанцевать с ними.
Самым крупным антрепренером детской музыки валленато была колумбийский министр культуры Консуэло Араухо (Consuelo Araujo). Примерно год спустя после моего визита в Картахену герилья ФАРК1[39], которой было ненавистно вызывающее поведение детей, но она ничего не могла с этим поделать, похитила Консуэло Араухо, увезла далеко в горы и 30 сентября 2001 г. убила ее. Дети сочинили песню с просьбой к ФАРК освободить ее, но герилья осталась глуха к музыке мира. В июне 2002 года я вернулся в Картахену, чтобы присутствовать на церемонии передачи президентских полномочий Адресом Пастраной Альвару Урибе (Alvaro Uribe) и уговорить работающий здесь международный бизнес не отказываться от инвестиций в страну. Сойдя с трапа самолета, я услышал, как в аэропорту играли и пели в стиле валленато дети. На этот раз их сопровождала 31-летняя племянница Консуэло. Муж покойной Консуэло также перешел на государственную службу, бросил успешную адвокатскую практику и стал прокурором, очень опасная должность в Колумбии. Встречающие меня люди подарили мне цветастый браслет ручной вязки. Согласно традиции, которой никто не следует, браслет следует носить до полного износа, пока не спадет с руки. Прошло более пяти лет. Мой браслет все еще у меня на руке и напоминает мне о храбрости колумбийцев, их решимости установить мир и сохранить самую старую демократию в Латинской Америке, а также о том, какой же я счастливый человек, что живу в стране, где отсутствует ежедневная угроза быть похищенным и убитым.
За последние пять лет я еще три раза слушал музыку валленато в исполнении детей, в том числе и во время торжественного открытия моей президентской библиотеки. Они выступили на залитой дождем сцене вместе с Боно и Эджем из рок-группы «U2». Прекрасные, талантливые ребята, которые слишком много повидали на своем детском веку. Андрее Жиль научил их хорошо играть. Но сердца колумбийцев тронула их сила духа, и поэтому два компакт-диска с записями разошлись мгновенно. Хорошо, если бы в каждом районе конфликта был свой маэстро Джил и такие дети, как Лос Ниньос Валленатос (Los Ninos Vallenatos).
Многие их тех, кто прочитает эту книгу, живут там, где проблемы не так серьезны и заметны, как те страдания, о которых я написал выше. Но люди, нуждающиеся в новом начинании, есть везде. И везде есть хорошие люди и организации, старающиеся им помочь. Если гам, где вы живете, много людей разных национальностей и конфессий, то, скорей всего, в местной школе или приходе есть программа, нацеленная на развитие диалога и понимания среди учащихся. Если такой программы нет, ее можно организовать в сотрудничестве, скажем, с заинтересованной церковью, синагогой, мечетью или храмом. Непрофессиональное объединение «Анонимные алкоголики» и другие программы реабилитации, консультационные центры по поиску работы для бывших заключенных, приюты, помогающие женщинам, пострадавшим от жестокого обращения, или семьям, оказавшимся в бедственном положении, — все они предлагают альтернативу их прежней жизни.
Исторически бывшим заключенным всегда трудно начать жизнь заново. У них, как правило, нет возможности получить образование или квалификацию в период отсидки в тюрьме, но если даже у них есть специальность, работодатели неохотно берут их на работу. У многих нет дома, или семьи, которая бы их приняла. А без работы, они, скорей всего, пойдут на новое преступление. Программа «Готов к работе» (Ready4Work) старается изменить такое положение вещей. Эта программа — совместный проект, созданный национальной неправительственной организацией «Публичные/Частные Венчурные Компании» (Public/Private Ventures), фондами «Анни Е. Кейси» (Annie E. Casey) и «Форд», министерством юстиции и министерством труда США. С 2003 года проект работает с религиозными и неправительственными группами и местными администрациями в 17 городах с целью переобучения только что вышедших из заключения мужчин и женщин, помогает им обустроиться и получить работу. Результаты их деятельности впечатляют. Из 4800 бывших заключенных только 1,9% участников проекта «Готов к работе» опять попадали в тюрьму в течение шести месяцев после освобождения, и только 5% оказывались в тюрьме в течение года. Во многих штатах показатель рецидива в первый год составляет 20%. Кроме того, расходы по программе составляют 4500 долларов на человека в год по сравнению с 25 000 — 40 000 долларов в год, затрачиваемых на содержание заключенного в тюрьме.
Город Джэксонвилл, штат Флорида, приступил к реализации программы «Готов к работе» в 2003 году, когда получил средства от министерства труда. Программу возглавил Кевин Гай (Kevin Gay). В 1999 году он оставил успешную карьеру страхового агента и учредил неправительственную организацию для реконструкции бедняцкого района в Джэксонвилле. Пять недель бывших зэков учат искать работу. Они получают новую одежду, им определяют наставников, большая часть которых местные прихожане. После переобучения участники программы получают работу с почасовой оплатой от 7 до 12 долларов у одного из ста бизнесменов-участников проекта.
Одной из успешных историй Гая является история Джеральда Дава-младшего, (Gerald Dove) 36 лет, бывшего торговца крэком и кокаином. Несколько раз он сидел в тюрьме. Во время третьего срока освоил несколько профессий, учил других зэков читать и готовился стать священником. Выйдя из тюрьмы, он стал изготавливать двери на заказ для компании «Гранжер Ламбер» (Granger Lumber) и получал 10 долларов в час. Босс Джеральда, Боб Бейли (Bob Bailey), взял на работу нескольких бывших зэков, так как считает, что «если парень совершил ошибку и расплатился за нее, он заслужил второй шанс».
Трудно переоценить важность предоставления людям второго шанса, как это делает Боб Бейли. Как сказал сам Дав, «человеку трудно стать тем, кем он никогда не был. Пока я не подключился к проекту, я не встречал благополучного мужчину или женщину, у которых жизнь сложилась так же, как у меня». Программа «Готов к работе» реализуется во Флориде успешно. Только один из двадцати участников повторно попадает в тюрьму в течение года после освобождения по сравнению с одним из пяти всех освобожденных во Флориде.
Получение образования в тюрьме еще больше снижает вероятность рецидива преступления после освобождения. До 1995 года существовало примерно 350 программ получения диплома колледжа заключенными. Сегодня их осталось менее 20, так как конгресс в 1994 году, несмотря на возражения моей администрации, отменил «Пелл-гранты»[40] (Pell grant) для федеральных тюрем и тюрем в штатах. Четыре из оставшихся программ реализуются в Нью-Йорке благодаря проекту «Бард Призон Инициатива»[41] (Bard Prison Initiative), раз| работанному частным фондом, учрежденным в 2001 году выпускником «Бард колледжа»[42] Максом Кеннером (Max Kenner). По этим программам обучаются примерно 120 студентов, только 10% из тех, кто подал заявления.
Тюремные администрации утверждают, что заключенные-студенты ведут себя гораздо лучше. Их преподаватели говорят, что они прилежно изучают материал. Заключенные-студенты заявляют, что им нравится учиться. Почему? В апреле 2007 года Ришон Хьюз (Reshawn Hughes), выступая в телепрограмме «60 минут», сказал: «Учась в «Барде», я узнал, что свобода — это нечто совершенно иное, чем материальное пространство физического существования. Свобода имеет много общего с твоей способностью мыслить. Свобода имеет много общего с твоей способностью общаться с другими людьми. Видеть мир под другим углом».
Михаил ДеВо (Mika"il DeVaux) вместе со своей женой основал организацию «Граждане против рецидива» (Citizens Against Recidivism). Он изучал теологию, пока отбывал срок в тюрьме «Синг-Синг», где он получил степень магистра социологии. По его утверждению, высшее образование — самый верный способ закрыть вращающуюся дверь преступления и наказания. Проект «Бард» затрачивает 2000 долларов на заключенного в год по сравнению с расходами на содержание заключенного в нью-йоркской тюрьме в размере 32 000 долларов в год. Это хорошие инвестиции в более безопасное и продуктивное общество.
У нас более двух миллионов людей находится в местах лишения свободы. Больше, чем в какой-либо другой стране Запада. Большинство из них сидит за ненасильственные преступления. Более 90% из них, в конечном счете, выйдут на волю. Каждый год из тюрем выходят 750 000 заключенных, в том числе и 150 000 несовершеннолетних. Теоретически, они вернули долг обществу и имеют право начать жизнь заново. Но лишь немногие из наших граждан желают помочь им в этом. К счастью, этим занимаются организация «Готов к работе», проект «Бард Призон Инициатива» и организация «Граждане против рецидива».