— Призвали — из Врат, где покоилась ваша душа, — слова выталкивались изо рта отрывисто, лающе, через ком в горле. — Год — двенадцатый правления Сигизмунда Двадцать Второго, от Новой Эры девятьсот тринадцатый.
— Охренеть… — непонятно выдохнул юноша и с ужасом вдруг уставился на свои руки. — А почему их две?!
«Год, в который я показал себя полным и окончательным идиотом, который искалечил себя и друзей ради призвания какого-то сумасшедшего ребенка… Должно быть, бог и в самом деле существует — и я ему очень, очень сильно не нравлюсь».
7
Они закончили перевязывать Лизу с большим трудом: ушел весь запас бинтов и их парадные сорочки; что делать, когда понадобится эти бинты менять — непонятно. Удивительно, как много нужно даже для небольшого женского тела.
Хуже всего было то, что они сами сгибались от боли. Маэс попробовал отстранить Роя, заставить отдохнуть. Как бы не так: сэр Мустанг сцепил зубы, вложил в глазницу тканевый тампон, пропитанный обезболивающей мазью, перевязал его через голову чем попало, какой-то веревкой, и принялся помогать другу. Именно Рой первым обратил внимание: когда порезы промыли, выяснилось, что теперь тело Лизы покрывал узор, похожий на тот, что навеки отпечатался на полу «алхимической» пещеры.
Они закончили перевязку, и тут же Маэс, бледный, как смерть, рухнул рядом с ней и снова закашлялся кровью, обильно лакировавшей его подбородок.
— Что с тобой?! — Рой схватил его за плечо. — Хьюз, в чем дело…
— Отстань, сэр Рой… — Маэс скинул его руку и уронил голову в высокую зеленую траву, все еще влажную от росы: только тут Рой сообразил, что ритуал они проводили на восходе, чтобы в пещеру попадал нормальный свет, и сейчас еще только раннее утро. Даже в воздухе пахло по-утреннему и по-утреннему фыркали лошади.
— Я… сосну немного… — Маэс сжал зубы. — Ты как… в состоянии… последить за нашим… пленником?..
«Пленником?» — подумал Рой как-то холодновато, но, в общем, ему было все равно, как называть этого мальца. Он кивнул и заверил Хьюза, что даже с одним глазом его способностей хватит, чтобы оборонить их всех от безоружного ребенка… А потом его еще хватило помочь Маэсу добраться до того места, где они вчера устроили лежанки под редкостной для местных елей рябиной. Хьюз заснул моментально; крохотный кустик ириса склонился над вытянутой в сторону загорелой кистью.
Легендарный алхимик из далекого прошлого Аместрис, призванный ценой невероятных усилий и жертв, завернувшись в одеяло Роя, сидел у дымящего костра, прихлебывал грог из деревянной кружки и выглядел как нахохлившийся мрачный подросток, которого подняли с кровати чуть свет, вытащили невесть куда и предъявили невесть какие претензии. Собственно говоря, все это не слишком отличалось от истины.
— Значит, тебя зовут Эдвард Элрик… — произнес Рой, садясь напротив.
— Угу, — кивнул мальчик.
— И ты алхимик?
— Точно.
— И ты из прошлого?
— Ну, не знаю точно, откуда я, но там, где я жил, ни о какой «Новой эре» не слышали. И ни о каких королях тоже. Аместрис правил фюрер, опираясь на армию.
Мустанг прикрыл глаза. Порыв неожиданно холодного ветра встрепал верхушки упрямой травы на лужайке, взъерошил его волосы, чересчур отросшие в последнее время — под шлем придется состригать… О фюрерах — военных правителях, державших народ в страхе до Катастрофы — он не только читал в запрещенных книгах: о них же говорили и священники в официальных проповедях, расписывая преимущества королевской власти. Так что пока все сходилось. Но ему не хотелось, просто не хотелось верить, что этот мальчишка — все, что они получили. Хотя у него действительно волосы и глаза золотого цвета…
Впрочем, кто их знает, этих бессмертных алхимиков?.. Вдруг он тысячу лет вечно молодой.