Нет, подобный исход недопустим. В первую очередь с человеческой точки зрения.

Если обстоятельства нельзя изменить и Алексу уже ничем не помочь, то хотя бы на моральную поддержку может рассчитывать — это никто не отменял. Он нуждается в заботе и внимании близких, как бы ни утверждал обратное, как бы ни крепился, не собирался с силами и как бы ни пытался оградить дочь от трудностей.

Одному всё вытерпеть невыносимо и нереально… Сам у себя крадёт стремительно, неумолимо уходящее время и не пользуется единственным шансом на дальнейшее, пусть и непродолжительное, общение с Тиной, заодно и её лишает этих крох…

Несправедливо это, причём по отношению ко всем… В конце концов, необходимо скрасить его дни и достойно проводить в последний путь — раз ничего другого не остаётся, а выбора нет.

Звучит не просто печально, а ужасающе и, отчасти, зловеще, как наказание за что-то свыше, как испытание… Но лучше правда, чем недосказанность будет терзать и мучить, когда теряешь родных, не успев многого, и тогда придётся довольствоваться словом «никогда»…

Хуже не бывает: никогда не обнять, никогда не поцеловать, никогда не поговорить, никогда не услышать звучания голоса, никогда больше не увидеть… ни-ког-да… Что в полной мере отражает всю суть неизбежности, быстротечности нашего бытия.

Поэтому надо в корне переломить такое положение дел!

И срочно исправлять! Потом будет слишком поздно.

— Макс…

Погрузившись в раздумья, даже не заметил, как моя малышка вышла из душа. Появилась внезапно.

Я посмотрел на неё, скользнув взглядом по точёной фигурке: на Тине одеты лишь трусики и тонкая, кружевная, полупрозрачная сорочка, не скрывающая восхитительных изгибов и подчёркивающая все объёмы с округлостями.

Сексуально покачивая бёдрами, она медленно, соблазнительно, с грацией кошечки, приблизилась. Покрутилась передо мной, демонстрируя себя во всей красе.

— Иди сюда, — похлопал по своим коленям.

— Выпиваешь… — Тина нахмурилась. Явно недовольна.

«Да плеснул виски, желая расслабиться и снять внутреннее напряжение… голова пухнет от обилия мыслей…» — хотя алкоголь не помогает отвлечься, скорее — наоборот, только усугубляет состояние. Словно на куски разрывает изнутри…

С одной стороны я обязан сообщить ей о болезни отца, а с другой — не знаю, как правильно озвучить и преподнести эти новости. Ну и как быть с обещанием ничего не рассказывать? И молчать не могу.

Тупик…

— Что за повод? Выглядишь так, будто хочешь напиться и забыться… Обойдёмся без этого, — она по-хозяйски забрала из моих рук стакан и поставила на столик, стоящий рядом с креслом. Затем села на меня сверху и, обняв лицо ладонями, невесомо прикоснулась к губам.

— Нет повода… — прошептал в её рот.

— Какой-то ты грустный или чем-то озадачен… Случилось что-то? — нежно поглаживает мои щёки в успокоительном жесте.