Зассыха и Педик подступили к оставшемуся.
— Говоришь, мутный, рука была?
Глаза у того забегали. Он попятился — и тут же получил удар под дых…
Два санитара, призванные следить за порядком, грелись неподалеку на солнышке. Разморенные, они ни во что не вмешивались. Пациенты-мужики сгрудились в кучу — потерянно смотрели на раздухарившихся пацанов. Зассыха с Педиком, развивая успех, схватили Мутного за передние конечности (один — за левую, второй — за правую), протащили его пару-другую метров и с размаху воткнули в штангу ворот.
Санитары дружно поднялись.
— Эй, психи! Чего творите?
Кто-то из
— Надо прекратить… Надо прекратить…
Другой побежал кругами по двору, оглашая воздух радостными воплями:
— Война!.. Война!..
Из раскрытого окна второго этажа какая-то женщина закричала:
— Остановите их! Ну, кто-нибудь!..
Если бы пацаны вгляделись повнимательнее, они опознали бы в кричащей ту самую красотку, которую совсем недавно прочили во врачи и мечтали трахнуть. Однако не до того им было. Зассыха и Педик, азартно всхрапывая, пинали Мутного ногами. Соня, плюнув на потерянные значки, примчался назад и с ходу засадил Педику в затылок — обоими кулаками сразу. Тот пролетел несколько метров и упал лицом в асфальтовую дорожку. Два последних бойца сцепились, потеряв остатки разума. Соня мгновенно провел изумительную по исполнению подсечку, оседлал поверженного Зассыху и принялся месить кулаками беззащитную плоть.
Тут и санитары подоспели…
— Может это и к лучшему, — говорил Федор Сергеевич по пути назад. — Он сейчас крайне неадекватен. Помрачение сознания — зрелище не из легких… Такой выплеск возбуждения… Боюсь, придется увеличивать дозы. А то в следующий раз он вас примет за ангела или за адского паука, выползшего из бездны.
— Лучше за паука. Ангелов мне вчера хватило.
— Ангелов ей хватило… Простите. Вы упоминали про какого-то душевнобольного, который взял в заложники семью. Речь об этом?
— Да, трагедия в Орехове.
— Я слышал, вы лично в этом участвовали. Репортаж будете писать?
— Пока не решила. Слишком это… тяжело.