Я разрешила. Надо же, заблокировал информацию, ушлый какой. Вот почему я тогда ничего не нашла. А потом и не искала. А то бы раньше раскрыла его секреты, наверное.

– После поездки в Центр я занялся своими делами, поручив тебя Алвису и преподавателям. Мне было некогда и уже не очень интересно. Я вообще почти сожалел о содеянном. А потом встретил тебя у гаражей. Это была другая ты. Глаз у тебя горел и морда была хитрая. И я по-другому посмотрел на тебя. И взялся тебя учить. Сначала хотел проконтролировать, назвался вторым именем, хотя ты вряд ли нашла бы другого преподавателя в моем доме. А потом… втянулся. Влюбился, наверное, уже тогда. Но все равно – я плохо тебя понимал. Видел, что ты тоже ко мне хорошо относишься, и подумал, что после свадьбы все будет хорошо. И когда ты перестала приходить, решил ускорить церемонию, чтобы побыстрее быть с тобой.

– А я сбежала, – сказала я.

– Да, – согласился Агиль и вздохнул, – Я думал, что убью Софоса. Ему повезло, что он доложил мне по браслету, а не лично. Но твой побег заставил меня задуматься. Первым моим желанием было броситься за тобой и притащить обратно. Но необычность и даже некоторая наглость твоего поступка меня остановила, – он прервался и сказал, – Ты знаешь, что в Музее множества миров дверь заварили намертво, а стекла усилили троекратно?

Я не знала, но предполагала, что так будет. Агиль тем временем продолжал:

– Я обратился к специалистам по вашему миру и мне растолковали все мои ошибки. Конечно, без тебя они не могли составить твой точный психологический портрет, но все же данные, полученные Центром генетики, и сведения о твоей родительской семье и то, что они знали о мире, в котором ты выросла, позволили сделать некоторые выводы. И я… Я понял, что должен отпустить тебя. Это было неимоверно тяжело и если бы не почти уверенность, что ты что-то чувствуешь ко мне, и надежда, что ты вернешься, я бы, наверное, не решился. Но Алвис, отправленный мной на разведку, вернулся с новостями, которые мне не понравились. Тебе было плохо в твоем мире. И я решил позвать тебя обратно. Я не хотел, чтобы ты страдала. Хоть в каком мире. Там я помочь тебе не мог. А здесь у меня были все возможности. Ну и надежда на то, что ты меня таки примешь, не оставляла меня. Я надеялся все исправить.

Агиль прервался и посмотрел на меня долгим взглядом:

– Но наделал еще больше ошибок, кажется.

Я пока не знала, что ему ответить. Да и помучить хотелось. Предложила пообедать. Беда с этим аппетитом, откуда что появляется. Я была опять голодная. Этак меня разнесет до размеров дирижабля за время беременности.

Мы пошли в дом. Агиль пытался поддерживать меня под локоть, но шарахнулся от моего насмешливого взгляда. Мне стало его жаль и я сама взяла его под руку. Он осторожно накрыл мою руку на сгибе своего локтя другой рукой. Так мы и дошли до хозяйских апартаментов. Еще по дороге Агиль отдал распоряжения по поводу обеда и его накрыли довольно быстро в небольшой столовой на втором этаже.

После обеда я устроилась в кресле в той самой гостиной, куда Агиль привел меня вчера вечером. Меня вся эта тягомотина с признанием грехов уже начала утомлять. Все было ясно. Люблю-не могу, признаю свои ошибки, готов искупить потом и кровью. И все такое прочее. Но стоило дослушать до конца.

– Прежде всего, – сказала я, устроившись поудобнее и обдирая веточку разноцветного винограда, – Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты устроил мое образование. Без тебя это было бы невозможно.

Агиль вскинулся было, но я остановила его, подняв руку. Правда, неудачную, с гроздью винограда. Но он сел обратно.

– Нет, правда, я очень-очень благодарна была тогда Горгию за возможность учиться и за встречу с родственниками. Ну а раз он – это ты, то я должна тебе это сказать.

– А почему тогда деньги считала и хотела вернуть? – недоверчиво спросил Агиль.

– Потому что считаю это правильным. Не люблю быть должной.

– А сейчас? Сейчас-то это аннулируется?

– Пока не знаю, – ответила я, – Я еще не приняла решения.

Ишь ты, шустрый какой! Потерпи, недолго осталось, мне самой уже надоело.

– Как ты оказался тогда на набережной?