— Посмотри… на меня…

Гарри вытер рукавом глаза, чтобы было лучше видно, и склонился над Северусом. Он чувствовал, что его любимый человек доживает последние секунды. Он хотел сказать ему так много: что он просит за всё прощения; что он безмерно благодарен ему за всё, особенно за те месяцы, что они были вместе; что он никогда его не забудет… и много что ещё. Но он понимал, что это слишком много, слишком долго, и что он просто не успеет всё это выговорить. Поэтому все его мысли, роящиеся сейчас в голове, приобрели очертания всего трёх слов:

— Я люблю тебя.

Гарри видел, как тут же просветлело лицо Северуса. Даже на какое-то мгновение разгладилась морщинка между его бровей. Он прекрасно его слышал, и он понял, что Гарри хотел ему сказать. На секунду Гарри даже показалось, что уголок его губ слегка дрогнул в попытке улыбнуться. Гарри и сам улыбнулся, хотя видел, как его слёзы падают на грудь Снейпа. Он внимательно вгляделся в глаза Северуса, думая почему-то о том, что они настолько чёрные, что не понятно, где заканчивается радужка и начинается зрачок. Он прищурился, чтобы разглядеть повнимательнее, и уже даже заметил границу радужки и невольно порадовался своей находке. Но тут увидел, как зрачки расширяются, становясь всё больше и расползаясь страшными чёрными пятнами. Рука, которую он до сих пор сжимал, последний раз дёрнулась и замерла. В чёрных глазах что-то потухло, как будто кто-то внутри выключил свет.

— Нет… — просипел Гарри, дотрагиваясь до лица Северуса и проводя по щеке рукой. — Не надо… Я не хочу так… — шептал он, уже не обращая внимания на слёзы.

— Вот чёрт! — услышал он резкий изумлённый голос и поднял голову.

Рон, до сих пор не подававший признаков своего присутствия, наконец-то обрёл дар речи. Всё это время он стоял, прислонившись к стене и молча наблюдая за этой сценой. Гарри нахмурился и посмотрел на него почти с отвращением.

— Гарри… — неуверенно позвал друг. — Это ведь не… это… это то, что я думаю?

Гарри не удостоил Рона ответом, за него ответила Гермиона, просто кивнув. Сам Гарри до сих пор сидел рядом с телом, крепко сжимая руку Северуса. Он понимал, что не может провести тут вечность, но сейчас ему совершенно не представлялось возможным просто встать и куда-то идти, что-то делать… Он чувствовал себя так, будто у него из груди вырвали кусок сердца и пропустили через мясорубку. Боль была такой сильной, что он уже плохо соображал. Однако ему хватило сил на то, чтобы наклониться и поцеловать ещё тёплые губы возлюбленного, высвободить руку из его пальцев и прикрыть его остекленевшие глаза.

— Гарри, — услышал он робкий голос Гермионы и её всхлип, — нам нужно идти.