Утром горожане уезжали. Закидывали в машины нехитрые пожитки, в основном одежду и сувениры, принесенные из сказок. Все остальное оставалось в обновленном домике.

Отец Иван и матушка Елена тоже собирались в город – забрать последние вещи из городской квартиры, завезти документы в нужные инстанции и просто побыть еще немного с друзьями, которые за это лето стали ближе и роднее.

Наконец последняя коробка с бутербродами небрежно закинута в нутро «джипа», взревели моторы байков, и колонна тронулась через надежный деревянный мост, мимо Змеиной протоки, через поворот у Синего озера, к далекому городу, в котором осталось мало сказок, но еще водятся добрые волшебники.

В пути все молчали, не слышно было даже привычных радиостанций, разговаривали неохотно, а въехав на пыльные улочки окраин все как-то быстро разбежались в разные стороны.

Ги и Лилька с усталым Темкой на руках отвезли домой Веру Павловну, а потом уложив сына спать, долго отмывались вдвоем под душем. Причем вода, стекавшая по лицу Лильки, частенько превращалась в соленые капли, и Ги ласково собирал их губами, прижимая к себе свое сокровище.

Машка и Семен вернулись в тесную комнатку общежития, и забравшись под одеяло на скрипучей тахте вновь пережили страх потери и радость возвращения. О чем были тотчас же оповещены все соседи, ибо скрипела тахта немилосердно.

А потом, неожиданно для самих себя, подхватив едва сброшенные рюкзаки, сели на Семенов мопед и уехали на дачу, которую долгие годы строили родители Машки, а потом по случаю бракосочетания отдали не достроенный домик молодым. В начале совместной жизни Семену не хотелось ездить на дачу, копать картошку, и домик пустовал. Но вот теперь, пожив в селе и оценив прелести свежего воздуха Семен решил:

– Маш, а давай домик достроим, и тут жить будем? Лето еще не кончилось, стены и крыша есть, остальное сделаем.

– Сем, а потянем?

– Ну, общагу у нас никто не отнимает, а здесь можно тарелку поставить и интернет у тебя будет, и баню сделаем, и от города недалеко.

Машка вздохнула над воздушными замками мужа, но согласилась, что и тут вполне можно наладить нехитрый быт по примеру Аленки и отца Ивана. Сияющий Семен долго не желал ложиться спать, к тому же следующий день был выходным, и он бродил по дому линейкой, что-то чертил в старой тетрадке в клеточку и был абсолютно счастлив.

А рядом с ним была счастлива и Машка, в конце концов, пусть муж строит дом, раз уж ему так хочется, а она обязательно заведет цветник, давно мечтала о розарии и хорошей альпийской горке!

Петр и Настя, полные еще свежих воспоминаний, скованно молчали, до самого центра города – просто не знали, куда им поехать, чтобы не обидеть друг друга. В итоге Петр припарковался и бросив руль уставился невидящим взглядом в стекло:

– Настя, я просто не знаю, куда тебя везти. Нашу квартиру ты не любишь, к твоим родителям не хочу ехать я, и скажи мне, как мы будем жить дальше?

– Петь, а поехали в квартиру моей бабушки? А? Туда, откуда ты меня забирал замуж. Там и поговорим.

Согласно кивнув, Петр повернул ключ зажигания. Через пятнадцать минут они вошли в квартиру, и бросив сумки у порога прошли на кухню. Уютно зашумел чайник, плеснула вода в ванной, из холодильника выплыла пачка масла, батон и кусок подсохшего сыра. Отыскав в брошенных сумках пакет овощей и зелени, Настя соорудила горячие бутерброды и салат.

– Давай поедим, Петь на голодный желудок жить страшнее.

Подкрепившись и запив бутерброды, чаем она продолжила:

– Я не хочу жить в квартире, которую ты называешь нашей, потому, что там все – твое. Там нет ни единого уголка, в котором мое вмешательство не нарушило бы гармонию! Твой чертов архитектурный замысел!

Выплескивая наболевшее, Настя встала и принялась ходить по крошечной кухне потирая руками плечи.