Произнес голос до противности знакомым голосом, и Петр с ужасом узнал свои собственные слова, сказанные совсем недавно.
– Разве можно счесть изменой рассматривание картинок, или фотографий?
Продолжал голос с тою же интонацией.
– Твоя жена только посмотрит, ну может быть помечтает о ком-то другом… Не о тебе…
Рыкнув, Петр закрыл глаза и потряс головой, прогоняя наваждение:
– Я понял, не надо! Настя моя, моя!
Легкий, на грани слышимости смешок донесся до него и тут же пропал за дружным хлопаньем голубиных крыльев. Увидев, что все кроме Насти улетели Петр, наконец, рассмотрел то, что держал в руках – тонкое, почти невесомое платье из серебристых чешуек, и еще раз проговорив мысленно:
– Моя!
Шагнул на поляну.
Глава 28
Ги и вправду удалось отыскать отличную протоку – пологий бережок, проточная, холодная до дрожи прозрачная вода, и мелкие камушки на дне.
Правда, недостатком было то, что в окрестностях протоки водились змеи, в основном ужи, но Лилька заплыв за желтыми яркими цветочками кубышек ощутила, как по руке скользнуло холодное нечто, напоминающее велосипедную камеру, и вздрогнув обнаружила за спиной блестящую полосу с четким шахматным рисунком ромбов. Едва не завопив, женщина кинулась к берегу, перепуганная гадюка – в другую сторону.
К счастью покусанных не оказалось. Суматоха от этой встречи вскоре улеглась и наплескавшись помощники быстренько разлеглись на огромных мягких полотенцах – подремать. На берегу время тянулось медленно и приятно, ленивая истома клонила в сон, но вот вдали раздался настойчивый стук поварешки по ведру – Машка звала работников на обед. Нехотя вставая и отряхиваясь, Василиса подняла с земли пестрый платок:
– Девчонки, это чей платок? Под полотенцем был, помялся немножко.
– У меня другой.
Сказала, мельком бросив взгляд Лилька.
– А я в шляпке пришла, жарко очень. Может, забыл кто-нибудь?
Добавила Аленка.
– А красивый платочек, на турецкий похож – пестренький.
Василиса встряхнула платок расправляя: