— Кто же научил тебя уму-разуму? Может, Билл Малкольм? Он вел долгую осаду.

— Скорее Джефферсон Джервис. Только в обратном смысле. Он давит на меня.

Джервис вздрогнул.

— А, этот! — протянул Майлл.

Обычное восклицание в репродукторе звучало многозначительно.

— Он умеет давить не хуже танка, но ты как-нибудь намекни ему, что у меня есть пара файлов в запасе… Наши дорожки когда-то скрестились… Если мы еще столкнемся лбами, то неизвестно, кто выкинет первым белый флаг.

— Ну так что, Эдди? Кто скажет первым: о"кей?

— Я давно сказал: о"кей!

— И я говорю: о"кей, Эдди.

Связь отключилась. Секунду собравшиеся отдыхали от грохота и треска динамика. Майкл, как мальчишка, едва сдерживал хохот. Джервис был непроницаем.

— Что все это значит? Это шоу? — спросил Сильверман, старый приятель Уоллеса, поддержавший на собрании позицию Джервиса.

— Это значит, что я сохраняю за собой пятьдесят один процент акций новой фирмы. Кто захочет, может конвертировать свой пай в «Котильоне» в новые акции. Остаться со мной или… проститься с «Котильоном». Джоан, передай факс Майллу, что я согласна на АО. Холдинговая компания будет называться НСН.

— Как расшифровать аббревиатуру НСН?

— Натали Стюарт-Невски.

Эл Сильверман обратился к Джервису:

— Мистер Джервис! Мы можем сейчас переломить ситуацию. Если вы заявите, что согласны выкупить долю пайщиков и гарантировать выплату долгов кредиторам, контрольный пакет останется у нас.

— Я не дую в пустую раковину… — сказал Джервис. — Свист в ушах — это еще не деньги. Пусть мальчишки забавляются этим на морских пляжах. Я хочу посмотреть, как долго Натали Стюарт-Невски продержится на свободной продаже акций. Взять в рекламу русскую демократию менее надежно, чем груди Дианы Дарби.

Джервис был откровенно груб, и в этой искренности было какое-то обаяние.

— У вас мужские яйца, Натали. Вы их унаследовали от Уоллеса.

«Как он посмел вспомнить Уоллеса? Он, который повинен в его гибели? Но Уоллес постоянно говорил: если что-то чуть-чуть изменилось в мире — это уже победа!» — размышляла Натали.