Самого блондина видно не было. Лишь белобрысая макушка маячила где-то вдали, за пышно разросшейся зеленью густых кустов дикого орешника и жимолости.

– Угадай! – буркнула, торопливо запихивая фей-ирский перец за пазуху. Интересно, обратит ли оборотень внимание на то, что после похода в кустики у меня основательно так увеличилась грудь. Наверное, таки обратит, скептически осмотрела себя. Тем более, что корни неровными буграми распределились под платьем и теперь казалось, что у меня этих самых грудей по меньшей мере пять.

– Почему так далеко зашла? – последовал вопрос.

Парень, судя по голосу, уже успокоился и ворчал только для галочки.

– Стесняюсь, – крикнула в ответ и покраснела. Все же обсуждать такие вещи с мужчиной было неловко, даже если я этими самими вещами и не занималась.

Блондин хмыкнул.

– Не подходи! – предупредила – вдруг сквозь густую листву он сможет меня рассмотреть – и начала обратно вытаскивать корни.

– Не подойду. Больно надо… – презрительно фыркнул. – Но ты периодически кричи, чтобы я знал, где ты!

Из кустов донеслось сосредоточенное сопение.

– С ума сошел! – возмущенный крик сам сорвался с губ. Как он себе это представляет? – Может тебе еще песенку спеть, чтоб наверняка?

– А споешь? – тут же поинтересовался.

Сопение прекратилось. Казалось, даже расчирикавшиеся птицы затихли в ожидании моего ответа.

– Нет, – зло процедила.

– Ну, тогда зачем предложила? – донеслось обиженное.

Чуть не ответила: “Чтоб ты спросил!” – но благоразумно прикусила язык. Взгляд как раз наткнулся на небольшие камешки, которые можно использовать, чтобы растереть фей-ирский перец, и я решила не тратить время на препирательства.

Положив кусочек корня между двух полуплоских булыжников, принялась аккуратно их вращать. Влажные щупальца корешков поддавались с трудом, жесткие волокна тянулись и липли к поверхности импровизированных жернов, а жесткая масса никак не хотела превращаться в кашицу. Я сосредоточенно пыхтела. Дело продвигалось медленно, ведь я старалась не издавать ни звука, чтобы не возбудить подозрения. Даже всерьез задумалась, что идея с песней была не так уж плоха. Тем более, что у меня ни слуха, ни голоса. Настоятельница просила, чтоб в хоре я просто открывала рот и даже не пыталась петь гимны, славящие Тивальдора. После вступления моей партии к нашем песнопениям присоединялись все окрестные животные, тронутые до слез силой моего голоса.

– Ты тут? – проверил бдительный блондин.

– Тут-тут... – с натугой проворчала, растирая особо мясистый участок.

Со стороны кустов раздался едва слышный шорох и нетерпеливое притопывание.

– Что-то притихла… – задумчиво изрек оборотень и снова притопнул.