Лишь только я один.

– Ты дура, шлюха и убийца, Серилла. Самое мерзкое и грязное сочетание.

Девушка изумленно захлопала ресницами, а в следующее мгновение я вонзил меч прямо ей в горло. Кровь хлынула из раны, заливая ее платье и пол вокруг.

Дамвиль упала на пол, бешено вращая глазами и царапая ногтями каменный пол. Я наклонился над ней и влил в ее рану немного своей магии, чтобы она не умерла сразу.

– Но к-а-аак же… Как же с-с-суд? – клокоча, прохрипела она.

– Ты будешь умирать долго, очень долго с осознанием того, что ничто уже не спасет тебя. Совсем одна, в луже собственной крови. Вот твой суд.

Перешагнув тело этой падали, я захлопнул дверь в камеру и повернул в замке ключ.

Оставалось самое тяжелое.

Я должен был попрощаться с Манон.

Она лежала в пустой и холодной комнате без окон. Лежала не на кровати, а на каменном одре, в окружении цветов, которые постоянно меняли, стоило им начать увядать от царившего здесь холода. Мне объяснили, что они были призваны сдерживать проклятие, но больше всего на свете это напоминало похороны.

Это и было похоронами.

Ее тело было ледяным, на ресницах и посиневших губах блестел иней. По синей коже расплылись чернила проклятия.

Но все равно моя жена была прекрасна и бесконечно любима мною.

– Во что вы ее обрядили?

На Манон зачем-то надели короткую кожаную куртку, какие у нас леди не носят, обтягивающие черные брюки и высокие сапоги. Под курткой была какая-то диковинная кофта с высоким горлом и странной надписью на груди, тоже обтягивающая.

– Мы не переодевали леди Альберон, так как времени на сдерживание проклятья было мало. Эта одежда появилась на ней в момент поражения проклятием, господин маршал, а все, что было на ней, исчезло, – тихо ответил целитель. – Полагаем, это побочный эффект этой магии, ведь проклятья такой силы еще до конца не изучены…

Я притронулся губами к ее животу, затем ко лбу с месяцем. Не мог вынести, что целую свою жену в последний раз.

Ни разу в своей жизни, даже будучи мальчишкой, я не проронил ни слезинки. Даже, когда получал травмы и увечья, даже когда потерял мать, а потом отца.

И вот сейчас я почувствовал на своих глазах слезы в первый раз.

Мои первые слезы по девушке, которая сделала меня бесконечно счастливым, а потом до краев наполнила горем.