— Не забыл.

И разглядываю её. Такая красивая, такая заманчивая. Такая эх… по-хорошему смешная. Волосы растрепались, туфли валяются рядом.

— Сколько чашек ты употребила, солнышко?

— Одну, — задумывается, — с половиной. И не смейте меня звать нежными словами, мы с вами враги до гробовой тоски, то есть доски, — хихикнув, прикрывает губы ладонями. — Просто я устала, у меня была свадьба, и я как-то сразу развеселилась.

У меня от неё мурашки по коже. Вздохнув, поправляю волосы возле её лица, продолжая сидеть на корточках.

— Давай я уложу тебя спать.

— Ха! Вы губу-то подзакатайте, помощник. Ладно, я буду строгой и серьёзной. Так вас задевает сильнее всего. Так что идите вон в сад, — машет рукой в сторону двери. — У меня свадьба, я буду гулять до утра. Ну, в смысле слушать музыку и пить чашки. Я вышла замуж за мужа. Я молодец.

Я аккуратно приподнимаю её с пола. Когда мои пальцы касаются её кожи, я вспыхиваю от яркости ощущений.

Непредсказуемая, сложная… родная.

— Давай я лучше положу тебя в постельку.

Удивительное дело: в этом замкнутом пространстве я в упор не помню, что у нас на повестке дня. Почему мы поссорились в последний раз?

Она пахнет конфетами.

— Ты ела шоколад.

— Немножко, пару штучек.

Смотрю на гору бумажек возле кровати, где она сидела до этого.

— Ты сладкоежка. Моя жена — сладкоежка. Столько торта умяла, а теперь шоколадки. Прелесть.

— Прекратите, Герман Игоревич! Я вам запретила! Нам надо документ составить и в нём расписать границы нашего фиктивного брака.

— Не хочу границ.

Ставлю её на ноги, не забывая прижать к себе. Как же мне нравится это чувство.

— Знаете что, Герман Игоревич, идите-ка вон туда, — указывает на дверь. — Думаете, поманите пальчиком, и я вся ваша? Вот уж нет! — Топает ногой. — Вы чурбан! У вас нет сердца.