"У меня ещё работа висит мрачной тучей над головой", — вдруг вспомнила. 

Белоручкой я не была, но решать вопросы других семей так же не обучена. 

А муж почему-то стал таким довольным, что в голову пролезла ещё одна мысль: "Он это нарочно. Специально выбил меня из колеи непривычными и безопасными вещами, чтобы я не думала ни о чем другом". 

"Да уж", — мрачно усмехнулась. — "Если боги ведут счёт мужья против жён, то я позорно отстаю как в выносливости и самообладании, так и в манипулировании". 

Что ж, мне есть, у кого поучиться, чтобы выжить в этом мире.

Купаться, переодеваться с помощью одного из мужей, есть, не чувствуя вкуса — все действия происходили машинально. Эти семьдесят два часа я провела в каком-то странном анабиозе. Я даже молиться богине не успевала, потому что один час — это чудовищно мало в моем положении и жутко страшно не успеть уснуть вовремя. После первого пробуждения мы с Норайо немного заговорились, и я почувствовала первые "звоночки" лечения. Сначала было ощущение, будто маленькие червячки ползают под кожей, облепляют место перелома и затихают на мгновение, а после... словно тысячи зубов-иголок впились мне в ногу и захотелось орать в голос. Ломила не только переломанная кость, а все тело. Кажется, у меня тогда даже успела подняться температура. Я была уверена, что в такой ситуации никакое снотворное не поможет, но отвары, да и вообще вся магия нагаасуров творят чудеса. И на ноги поставят и в гроб уложат так, что гвозди будут кувалдой забивать, а ты и не проснёшься. Мужья менялись между собой, шептали ласковые слова — утешения, целовали, отвлекали, а я все равно боялась. 

Даже там, в гроте, когда я увидела играющих богинь, я такого не испытывала. И окончание лечения ждала как манны небесной. Даже подумывала, что ходить с костылём было бы предпочтительнее. Только жена мужьям оказалась нужна здоровая и как можно скорее. Они и так смотрели на меня голодным взглядом. 

Странные сны больше не снились, к богине лично не обращалась, и понять привиделось мне это или нет, я не могла. Да и воспоминание стало расплываться, словно не несколько десятков часов прошло, а несколько недель. 

На этот раз я уснула с мыслью, что это последний принудительный сон. Атсуши пообещал, что по пробуждению меня будет ждать лекарь для осмотра и снятия повязки. 

Проснуться-то я проснулась, но пошевелиться не смогла. Тело словно оказалось в железных тисках. С самыми худшими предположениями медленно распахнула глаза. 

И чуть не прослезилась от умиления. 

Меня действительно спеленали по рукам и ногам. Спящее черноволосое чудо лихорадочно тёрлось головой о подушку, сжимало меня руками, крепко прижимая к себе, ещё и хвост сверху закинуло. И выглядел мужчина так, словно несколько суток не спал, а тут сморило. Погладила чёрный кончик хвоста, уютно расположившийся у меня на животе, чуть сдвинула и попыталась перевернуться на бок, чтобы лучше рассмотреть мужа. Опять же получилось не с первой попытки. 

Нагаасур опять заметался головой по подушке. 

"Чешет он, что ли её". 

Потянулась к голове Акайо, чтобы пригладить разметавшиеся волосы. И тут же улыбнулась, потому что муж неосознанно потянулся за моей ладошкой, а руками и хвостом ещё сильнее сжал меня. Зарылась в жёсткие густые волосы и чего уж там — почесала макушку. Может он, бедный, вошек каких в совете подцепил. Паниковать все равно уже поздно, спали-то вместе. 

Акайо застонал тихо, хрипло и так соблазнительно, что рука сама пришла в движение, царапая ноготками кожу. Стон стал громче, протяжнее. Я улыбнулась шире... и замерла. 

Пальцы наткнулись на что-то твёрдое.

Шишка? 

Они что там моего мужа по голове били?! 

Мысль настолько возмутила и разозлила, что я растолкала Акайо.