Испуганно посмотрела на богиню Мать. Если не умерла, то теперь меня точно того. Или же я рискую быть развеянной по ветру и никакого местечка поближе к покровительнице. Как-то так вышло, что за столько веков служения богини имя её неизвестно никому. И вот теперь я первая... чую, что последняя тоже я.

Уголки губ покровительницы дрогнули в намёке на улыбку и меня чуть тряхнуло, подняв на пару сантиметров вверх.

— В твоих же интересах, Алексина, чтобы в этот раз получилось.

Покровительница сделала ход, и я увидела степь точь-в-точь такую же, как та, по которой мы ехали. Ну, или очень похожую. К слову, на богиню она тоже не была сейчас похожа. То же лицо, те же большие серебряные глаза, обычная человеческая одежда и никакого сияния за её спиной.

— Ещё пару столетий и они вымрут. И кто тебе тогда кланяться будет? — по губам её собеседницы скользнула поистине змеиная улыбка. Богиня Мать чуть нахмурилась. — Запрещу забирать моих девочек.

— И никогда не вернёшь себе вместилище. Нет сосуда — нет прогулок по Ясури.

Я вся обратилась в слух. Это про священный аватар? Про сосуд, способный принять сущность Матери? Да я согласна по ветру развеяться, чтобы узнать подробнее!

И я бы узнала, наверное. Если бы первая жена Отца Всемогущего не высунула раздвоенный язык, и не протянула полувопросительно, пробуя воздух:

— Еда?

— Думаешь, я способна возбудиться, глядя на тебя? — в ответ усмехнулась покровительница.

А меня снова тряхнуло, поднимая выше и ещё выше. Фигуры богинь начали наливаться ярким нестерпимым светом, весь зал словно пошёл трещинами, через которые лился такой же яркий свет. Глазам стало больно, я попыталась зажмуриться, уверенная, что это бесполезно и, о чудо, у меня получилось. А спустя несколько секунд я поняла, кто возбуждался там, в огромном каменном гроте.

Это была я.

Первое, что бросилось в глаза, было довольное лицо Норайо. На его губах играла улыбка, в глазах хитрый блеск и ноздри раздувались чуть заметно. Вторым был белоснежный потолок над головой. И только потом я соизволила обратить внимание на то, что меня так приятно беспокоило. Точнее возбуждало. А если уж совсем напрямоту откровенно домогалось кончиками пальцев. 

— Привет, — с чувственной хрипотцой поздоровался муж. 

Как можно всего одним словом передать весь сектор одолевающих тебя чувств?! Я так не могу, а вот нагаасур запросто. От лёгкого беспокойства в его голосе до с трудом контролируемого желания и вовсе бросило в дрожь. Или же это от того, что пальцы нашли чувствительную горошину и принялись её тереть. Голова почему-то была тяжёлой и плохо соображала. Зато тело реагировало быстро. Первый стон сорвался с губ, и муж улыбнулся шире. 

Что ещё за традиция будить жену откровенными ласками, когда она не понимает, где находится и что происходит? 

Дёрнулась и тут же тяжёлая ладонь нагаасура легла живот, придавливая. 

— Осторожнее, лекарь запретил тебя двигаться без надобности. 

В голове медленно появлялись картинки-воспоминания: вот я — беспомощное облачко в огромном гроте, вот тут живая на руках у Кэйташи и моя метка пылает, а вот я несусь на лошади. Кажется головой вниз. 

Глаза против воли распахнулись шире и из горла вырвался испуганный вскрик. Впрочем, таким он был не долго.