Она благодарно кивнула.

После поминального обеда, когда все посторонние покинули особняк, Кристиан отвел ее в сторону и тихо сказал:

- Джулия, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но дядя хотел, чтобы завещание было вскрыто сразу после его похорон. Я пригласил стряпчего, он сейчас в кабинете. Вы в состоянии выслушать последнюю волю лорда Норрея?

- Ах, Кристиан.

Джул грустно посмотрела на Конли и приложила к глазам платок.

- Если так хотел Уильям…

- Не плачьте, Джули, - тихо произнес Конли.

Он одарил Джул сочувственным взглядом и взял ее под руку. Тепло его ладони было приятным и ободряющим, и это неожиданно взволновало Джулию.

- Позвольте, я вас провожу.

- Спасибо, Кристиан. Вы очень добры, - вздохнула она.

В кабинете их уже ждал мистер Бинглоу.

- Еще раз примите мои соболезнования, миледи, - коротко поклонился он.

- Спасибо, мистер Бинглоу, - тихо ответила Джул.

Роль безутешной вдовы успела изрядно надоесть Джулии, но она должна была выдержать ее до конца. Тем более что терпеть оставалось недолго. Всего несколько дней - и у нее начнется новая жизнь, которой она так долго ждала.

Джул расположилась на диване и опустила глаза на сжатый в руках платок. Его светлое кружево резко выделялось на черной шерсти траурного платья. Словно маленький штрих надежды в темном полотне ее жизни.

- Учитывая волю покойного, завещание должно быть вскрыто сразу после его похорон, - откашлявшись, произнес стряпчий. - Поскольку миледи здесь, предлагаю начать.

Мистер Бинглоу еще раз кашлянул, взял со стола документ, сломал печать, развернул его и принялся громко читать.

По мере того, как стряпчий, одну за другой, произносил стандартные фразы, Джулия испытывала все большее недоумение.

О какой леди Виктории Марии Аделаиде Норрей идет речь? Почему она названа дочерью графа?

И почему Уильям завещал ей все свое состояние?