– Представляешь, какая для ребенка травма, узнать, что старуха чокнутая?

– Ты не говори, и никто не узнает, – повысила голос мать.

– Не узнает? – почти взвизгнул отец. – Хорошо тебе так думать! Что ты, как страус, прячешь голову? Не узнает… А если это откроется? Господи, он же получит удар по психике на всю жизнь! Он же всю жизнь станет искать у себя признаки сумасшествия! Ты это понимаешь?

Сначала Света, как дура, решила, что родители беспокоятся о ее психике. Глебу в тот момент было всего шесть лет, и даже ей было понятно, что никакого удара по психике брат получить не может, так как мал и глуп. К тому же именно Света общалась с бабушкой Клавой, а вовсе не Глеб. Потом, когда до девочки дошло, что родители, как всегда, беспокоятся о сыне, ей стало очень обидно. Она привычно постаралась не заметить эту обиду, а потом на нее навалился такой оглушающий ужас, что уже и не помнила ни о какой обиде. Света мгновенно оказалась на кухне и уставилась на мать.

– Бабушка Клава сумасшедшая?

– Тише! – прикрикнул на нее отец. – Что ты кричишь? Глеб услышит!

Глеб уже давно спал и ничего услышать не мог, но мать за дочку не заступилась. Впрочем, та ничего подобного и не ждала. Ведь к тому времени уже прекрасно понимала, что для родителей важен только один ребенок – Глеб, а она для них… так, никто. Понимать-то понимала, а вот привыкнуть к этому никак не могла. И сейчас из глаз Светы брызнули слезы.

– Что с бабушкой Клавой? Мам, скажи! Пожалуйста!

Светлана до сих пор помнила, как плакала тогда на кухне, потому что с тех пор плакала всего лишь один раз – на похоронах тети Нины.

Отец молча отодвинул маленькую Свету, стоявшую в дверях, в сторону и вышел.

– Да не знаю я ничего толком… – Мать смотрела отцу вслед и кусала губы. – Спроси лучше у Нины.

Тетка приехала сразу же, как только услышала по телефону рыдания Светы. Обняла плачущую племянницу и отвела в комнату.

– Не плачь, Светочка, – уговаривала женщина, – может быть, бабушка Клава поправится, снова пирогов нам с тобой напечет.

– Она сумасшедшая? – перебила Света. – Нина, я боюсь…

– Просто больной человек. Понимаешь? У нее такая болезнь, когда человек не совсем понимает, что делает. Тут нет ничего страшного и ничего стыдного. Это всего лишь болезнь.

– Бабушка Клава поправится?

– Нам остается только надеяться, Светочка.

– А почему мама с папой боятся, что Глеб узнает, если ничего стыдного нет?

– Не знаю я, чего они боятся, – вздохнула Нина. – Человек должен знать правду. Знать правду и говорить правду. И нечего тут бояться.

Потом тетя уложила племянницу в постель и долго сидела рядом, как родители с Глебом. И Свете все не хотелось засыпать. Но когда глаза уже начали закрываться сами, она спросила то, что мучило ее больше всего: