Впрочем, и без звонков шансов у Насти не было. Никаких. Разве что Лиза сама решит от Славки отказаться. Но подобное уж совсем невероятно – богатые мужики на дороге не валяются.
Года, потерянного на связь с Кузьменко, стало так жалко, что Горовец чуть не заплакала. А ведь еще совсем недавно была уверена в победе. Почти уверена. Тогда ее слегка волновало лишь то, что у любовника есть дети. Ну, это понятно, чужие ребятишки никому не нужны, не только ей.
Вот замдиректора Светлане Леонидовне повезло: ей-то муж достанется без детей. В смысле, без маленьких детей. О том, что замдиректора не сегодня завтра станет женой директора, знала вся фирма. А Славка и словом не обмолвился, будто личная жизнь отца не касается его вовсе. Впрочем, Вячеслав о своей семье с подружкой совсем не говорил, будто у него и семьи никакой нет. Надо же, раньше это Анастасию не только не беспокоило, а даже радовало: тогда ей казалось, что семья для любовника никакого значения не имеет. А в итоге выяснилось, что сама Настя ничего для него не значит. Перевел в Бибирево и забыл навсегда.
Думать так было совсем грустно, и Горовец вернулась мыслями к Светлане Леонидовне. В грозной заместительнице директора, которой вся фирма дружно опасалась, девушка чутко уловила некую слабину: хоть и умная, и деловая, и красивая женщина, а сражаться за свое счастье, как Лиза, насмерть, не сумеет. Жаль, что не Светлана жена Славки. В борьбе с ней Настя почувствовала бы себя гораздо увереннее, чем сейчас.
Сидеть на лавочке надоело, и Горовец всерьез подумала, не бросить ли неумное занятие. Что ей та Лиза? В конце концов, у нее впереди вся жизнь, и на Славке свет клином не сошелся. Подумаешь, сын директора! Да при ее, Настиной, красоте таких сыновей еще десяток у нее будет. До сих пор, правда, не было, но ей всего-то двадцать с небольшим…
Додумать Анастасия не успела, потому что с запозданием поняла: вон та стройная невысокая женщина в светлой куртке-ветровке, неспешно удаляющаяся по направлению к шумной улице, и есть Лиза. Номера Славкиной квартиры Настя не помнила, поэтому подъезд вычислить не смогла, и чуть было не прозевала свою соперницу. Девушка вскочила с лавочки, не зная, броситься ли к припаркованной на соседней улице машине, которую выпросила у матери утром, или идти за Лизой пешком.
А Славкина жена, похоже, никуда не торопилась. Настя так же неторопливо направилась вслед за ней.
Лиза вошла в ближайший супермаркет, минут через пятнадцать вышла с объемным целлофановым пакетом и, не оглядываясь, направилась домой.
Горовец, проводив жену любовника почти до подъезда, опять уселась на лавочку. И отчего-то окончательно поняла, что проиграла. Пора было уходить. Нужно строить новую жизнь. И, скорее всего, искать другую работу – не в Бибиреве же прозябать всю оставшуюся жизнь. Но вставать с лавочки не хотелось, и Настя продолжала сидеть как последняя дура.
Мила протирала старинный деревянный ларчик и, как обычно, ругалась про себя, потому что стереть пыль с резных изгибов было трудно. Пожалуй, лучше убрать шкатулку в шкаф, решила Мила. Конечно, смотрится она на открытой полке хорошо, но следить за ней – замучаешься.
В ларце хранились семейные драгоценности Тишинских. Украшения были так себе. Собственно, какие еще могли быть в обычной советской семье? Кольцо с изумрудом и маленькими бриллиантиками Мила ни разу не надела, потому что у нее было похожее, только гораздо красивее и дороже. Лежали тут еще два золотых колечка, совсем простеньких, цепочки, серьги. В общем, советский ширпотреб. Замечательным был только серебряный браслет с янтарем, и Мила любовалась им каждый раз, когда открывала шкатулку. Хотя браслет не слишком подходил к джинсам и мокасинам, в которых Мила гуляла и ходила по магазинам, она решила сегодня надеть его. И сразу выглянула в окно. В который раз! Она все утро посматривала вниз, злясь на себя за это и не зная, чего хочет больше: увидеть Романа или убедиться, что тот больше не появится.
Во дворе Романа не было.
Мила накинула курточку, заперла квартиру и, не дожидаясь лифта, пошла по лестнице. В дверях подъезда столкнулась с пожилой соседкой. Женщина с нелепым именем Виолетта жила здесь бог знает сколько лет и помнила Костю еще ребенком. Сейчас старушка возвращалась с прогулки, ведя на поводке небольшую черную собачку. Собачка была забавная, веселая и очень породистая, только Мила все никак не могла запомнить мудреное название породы.
– Здравствуйте, Виолетта Максимовна, – пропустила ее Мила. – Нагулялись?
– Я-то нагулялась, – засмеялась соседка и кивнула на собачку, – а ему бы хоть целый день гулять. На улице хорошо очень, прямо уходить не хочется.
Мила наклонилась и погладила песика по голове.
– У Тишинских этот браслет считался несчастливым, – неожиданно произнесла старушка, глядя на украшение, высунувшееся из рукава Милиной куртки. И тут же добавила: – Впрочем, глупость, конечно.
– Почему несчастливым? – удивилась Мила. – Костя мне ничего не говорил.
– Да так, ерунда, – отмахнулась соседка, – сама не знаю, с чего мне вдруг вспомнилось.
– Нет уж, Виолетта Максимовна, – улыбнулась Мила, – раз обмолвились, говорите до конца. А то умру от любопытства, и моя смерть будет на вашей совести.