Рокард высвободился из моих рук и подошел к брату. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом Рокард сказал:

— Спасибо, брат. Ты поделился со мной своей жизнью, ты отдал власть. Благодарю.

Кажется, в лице Рокарда проскользнуло сомнение — как-то Ролар примет его. Но Ролар ответил серьезно и искренне:

— Я родился благодаря тебе. Нам нечего больше делить. Можем только строить новое, общее.

— Можем! — подтвердил Рокард неожиданно радостно и вдруг порывисто обнял брата. — Ну и потрепали мы друг друга, Ролар! С этим покончено!

Что-то словно взорвалось в воздухе, и легкий золотистый свет как будто пропитал все вокруг. Вражда, ненависть, что разъедали сердца драконов полтора столетия, закончилась. На смену ей пришла давно забытая, но не умершая любовь. Возродилась из их душ, пройдя очищение ненавистью и болью.

А девочка-судьба стояла в сторонке и смотрела на всех нас с улыбкой. Видимо, ей нравилось «деяние рук своих». Да еще Мири, чуть пошатываясь, стояла в стороне… Глядела на Рокарда, явно не могла наглядеться. И редкие слезы текли по ее щекам. Как они теперь… Неужели, пожертвовав возможностью стать Жемчужиной, она потеряла его навсегда?

Подумав это, я обратила вопросительный взгляд на нее. Все равно она читает все наши мысли. Да и в душах, должно быть, читает.

Но девочка опустила взгляд с лукавой улыбкой, словно не заметила моего вопроса. А вот Рокард высвободился из рук отца с матерью и решительно пошел к Мирейе. Глаза девушки расширились, я уловила в них даже страх — лицо Рокарда выражало что-то горячее, даже гневное.

Подойдя, он взял ее за руку, резко притянул к себе и порывисто прижал к груди ее голову. Несколько мгновений сильные руки бродили по ее спине, зарывались в растрепавшиеся темные волосы до пояса.

— Что же ты наделала, малышка?! — сказал он наконец. Отстранился, рукой приподнял заплаканное лицо. — Как мы теперь заведем детей? Я ведь никогда больше не проведу испытание Жемчужин… Зачем они мне, если есть ты.

— Вот интересно, — раздался вдруг голос девочки. Звонкий и лукавый. — Зачем ей становиться Жемчужиной, если она его истинная пара? Родить детей они и так смогут. Да, да, Рокард, ты еще прочувствуешь это теперь, когда перестанешь бегать за Повелительницей… Да и ваши прошлые жизни я помню, забавная вы пара, контрастная… А что, Мирейя? — задорно улыбнулась она Мири, в немом изумлении уставившейся на нее. — Как еще ты могла с первого раза узнать свою судьбу, лишь раз увидев дракона в небе? Такое бывает только у истинной пары…

Рокард рассмеялся — счастливо, с облегчением, двумя руками взял в руки лицо Мирейи, неуверенно, растерянно улыбавшейся сквозь слезы, и нежно коснулся губами ее губ. Потом опять рассмеялся и с новой страстью прижал к себе девушку.

— Вот так, счастливый конец, — улыбнулась я Ролару.

— Еще не совсем, — сказала девочка-судьба. Голос ее вдруг стал серьезным. — Вы забыли, благодаря кому это все стало возможным. Не находите, что и его нужно отблагодарить?

Она простерла руку в сторону Виньялли. Только теперь я заметила, что, отдав Рокарду плащ, пожав ему руку, он отошел в сторону и теперь стоял спокойный, холодный, с непроницаемым выражением лица.

…Сложно сказать, что чувствовал герцог. Радовался за нас. Или грустил о своем упущенном шансе. Впрочем… Ведь у нас произошло еще одно чудо, подумалось мне, и бросила взгляд туда, где лежало второе, нетронутое сердце дракона.

— Ты обо мне, справедливая? — герцог сложил руки на груди и с усмешкой посмотрел на девочку-судьбу. — Что они могут дать мне теперь?

— Ну, например, вот это сердце, о котором вы все забыли, — улыбнулась девочка-судьба и махнула в его сторону.

— Уверен, ты не позволишь мне провести нужный ритуал, — усмехнулся герцог. — Да и сам я больше в него не верю. История свершилась так, как свершилась. А обреченный обречен. Такова воля…