– Забыл далее… Но, коли Вам будет угодно, уважаемый Самсон Казимирыч, могу вспомнить. Надобно только знать качества особы, коей будет предназначаться ода, и сделаем в лучшем виде.
Дыбенко нахмурился – ему совсем не хотелось раскрывать имя своей Лауры, и он ограничился словами:
– Она не замужем.
– Молода? – спросил Сиз, но вовремя осекся, снова наткнувшись на тяжелый взгляд своего начальника. – Будет сделано, Вашблагородь!
***
Амалия Кирилловна Дыбенко не могла не заметить перемены, произошедшей с мужем в последнее время, а слухи, доходившие до нее через горничную Катю, заставили ее связать эти изменения с событием, которое всколыхнуло весь город, а именно – с появлением Эвы Пейц.
Спокойный обычно супруг стал часто задумываться, отвечать невпопад. А сегодня за обедом, когда Амалия Кирилловна указала ему, что он совершенно не вникает в суть того, что она говорит, Самсон Казимирович накричал на нее, что было вовсе на него не похоже. Амалия, не ожидавшая столь бурной реакции на свое безобидное замечание, в слезах удалилась в свою спальню и стала думать, как ей быть и у кого спросить совета по столь деликатном вопросу. Подруг у нее не было, а дочь Ольга давно вышла замуж и жила в другом городе. Амалия Кирилловна с тоской посмотрела на свой девический портрет, написанный незадолго до свадьбы, и позвонила в колокольчик.
– Катя! Неси платье, пошитое к Пасхе, и вели Фролке запрягать.
– Мадам угодно прокатиться? На улице жуткая духота – должно быть, к дождю, – заметила прислуга, появившаяся в дверях.
– Ты меня слышала? Неси платье, а Фрол пусть запрягает! – тоном, не терпящим возражений, повторила хозяйка.
…На улице и впрямь было так душно, что лицо и полные руки полицмейстерши тотчас покрылись липкой испариной. Фролка помог ей залезть в коляску. Амалия Кирилловна растеклась по сиденью, прикрываясь от любопытных взглядов кружевным зонтиком и яростно обмахиваясь маленьким веером.
– К их Превосходительствам! – выдохнула она, и лошади неспешно тронулись в сторону самого красивого особняка в городе, где обитала чета Брыльских с многочисленными родственниками и приживалами.
Как и ожидала полицмейстерша, ворота были открыты, и во дворе, в тени старых яблонь, стоял стол, за которым сидела сама супруга губернатора – Анастасия Захаровна, играющая со своими дальними родственницами в карты.
Оставив Фролку снаружи, Дыбенко чинно вошла во двор особняка, покачивая пышными юбками и не выпуская из рук веер. Она нерешительно остановилась в двух шагах от стола и стала ловить взгляд хозяйки, но та была слишком увлечена игрой.
– Доброго здоровьичка, Анастасия Захаровна! – наконец подала голос Дыбенко.
– А-а-а! Амалия Кирилловна пожаловали! И Вам добрый день! – растянула в улыбке тонкие губы хозяйка. – Мы как раз заканчиваем, и на следующий круг можете присоединиться к нам.
– Покорнейше благодарю, Анастасия Захаровна, но мне бы хотелось поговорить с Вами, так сказать, тет-а-тет, – поклонившись, молвила полицмейстерша.
Брыльская посмотрела на супругу Самсона Казимировича более внимательно, но, казалось, нисколько не удивилась.
Она глянула на свои карты – игра сегодня выдалась для нее неудачной – и, бросив их на стол, объявила: