Она длинно вздохнула и поглубже засунула нос.

Ему было очень жарко и страшно хотелось пить, но он боялся даже пошевелиться, чтобы не спугнуть это состояние огромной и вечной любви.

Со Степаном случилась именно такая – огромная и вечная любовь.

– Ташенька, – прошептал он и улыбнулся. – Маленькая моя.

– Я… всё делала правильно?

Он опять ничего не понял. О чём она?!

Он попытался взглянуть ей в лицо, но ничего не вышло. Она отворачивалась и только теснее прижималась к нему. Он видел пылающее ухо среди кудрей.

– Ты что, маленькая? – спросил он наконец.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она, помолчав. – Правда.

– Я знаю.

Тут она наконец решилась признаться:

– Просто, знаешь… ты не пугайся только слишком… или ты всё равно испугаешься?..

Он совсем ничего не понял. Он даже догадаться не мог!

– Я раньше никогда и ни с кем.

Он замер, рот у него приоткрылся.

– Я не понимала, зачем это нужно. Ну, у меня были всякие кавалеры, и я им нравилась, они мне тоже, но я никогда… не хотела их. Я не понимала – зачем, если не хочешь. – Признавшись, она обрела почву под ногами и теперь говорила, и он слушал. – Я знаю, что это несовременно, так никто не делает, но я правда никого никогда не хотела, как тебя… сейчас. И теперь я понимаю, зачем это нужно. Ты слушаешь меня?

Он молчал, как каменный истукан на острове Пасхи, или где там бывают каменные истуканы?..

– Стёп, ты слушаешь меня?

Она высвободилась, приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо. Лицо у него было странное.

– Я тебя напугала, да?