– Но, ваше императорское величество, – растерялся Скворцов, – далеко не все зависит от кораблестроителей. Иной раз случаются задержки в поставке материалов и машин, а иногда поставленное оказывается негодным и его приходится отправлять обратно.
– Тогда, Дмитрий Васильевич, – жестко сказал император, – по каждому случаю срыва графика поставок или поставки бракованного, негодного или некомплектного товара немедленно обращайтесь в Новую Голландию к тайному советнику Тамбовцеву. Я уже дал ему указание, чтобы тамошние охотники за истиной разбирались с вашими жалобами вне очереди. Об особо возмутительных случаях разрешаю докладывать лично мне. Если понадобится бить мошенников и казнокрадов рублем – будем бить их рублем. Если понадобится сажать их за решетку – будем сажать их за решетку. Так и передайте вашим контрагентам и поставщикам. А ежели вы будете их покрывать, то и вас не минует чаша сия. Но это я вам говорю так, на всякий случай. А теперь давайте команду начинать уже закладку.
Старший кораблестроитель поморщился. В «Новом адмиралтействе» еще свежа была память о том, сколько казнокрадов и жуликов пострадало, когда следователи из Новой Голландии расследовали безобразия, выявленные после проверки обстоятельств, связанных с постройкой броненосца «Ослябя», а также те действия, которые в настоящий момент проходили на также относящейся к «Новому адмиралтейству» «Галерной верфи», причиной которых стал долгострой, и превышения сметы, допущенные при постройке эскадренного броненосца «Орел».
Правда, ни в том, ни в другом случае еще пока никого не посадили, но вот огромные штрафы кое-кому пришлось выплатить.
– Все будет в порядке, ваше императорское величество, – кивнул Скворцов и направился к митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Антонию, чтобы передать ему, что царь распорядился начинать освящение заложенного киля нового корабля.
Все присутствующие в эллинге, от императора до подсобного рабочего, обнажили головы. Под пение церковного хора, в окружении клира, в облаках сладковатого дыма, митрополит Антоний, читая молитву, медленно двигался вдоль будущего киля крейсера, щедро кропя вокруг себя святой водой. Густые облака благовонного дыма из кадила наполняли помещение эллинга ароматом мирры и ладана, перебивая на какое-то время запах стальной окалины.
Но вот молебен закончился. Императору Михаилу поднесли серебряную закладную доску, которую он собственноручно прикрутил винтами к секции наборного киля у форштевня. Потом, когда император закончил свое дело, рабочий вытянул клещами из горна раскаленную добела заклепку, вложив ее в предназначенное для этого отверстие, а его товарищ расклепал ее головку пневматическим молотком. Вскоре под сводами эллинга стоял уже сплошной лязг и грохот – постройка дальнего рейдера «Измаил» началась, и высокопоставленные гости потянулись к выходу. Теперь дело было за старшим кораблестроителем Скворцовым, а также инженерами, техниками и рабочими Новой Адмиралтейской верфи.
Вчера мы с Оленькой ездили в Питер. Я – на доклад к императору Михаилу II, а она – в гости к дорогому братцу Мишкину. Удивительно, как в одном флаконе умудряются уживаться два совершенно разных человека – строгий и деловитый император – и любящий, нежный брат. Но, по счастью, у меня в корпусе все шло по плану, поэтому суровость Михаила Александровича по отношению к моей персоне была больше показная, чем настоящая. Пока я был занят, Ольга отправилась поболтать с юной императрицей. А мы с императором остались вдвоем.
Выслушав мой доклад, Михаил кивнул и внимательно посмотрел на меня своими светлыми глазами.
– Значит, так, Вячеслав Николаевич, – сказал он, – хочу поручить вам одно дело, которое требует не суеты и скорости, а вдумчивого и внимательного подхода, ибо задача ставится на годы. Ответственность высока, как и цена вопроса. Но никто кроме вас с этой задачей не справится. Беретесь?
Гм, интересное предложение. От него нельзя отказаться и в то же время трудно на него согласиться, потому что непонятно – на что соглашаться. При этом Михаил не приказывает, а просит. Значит, дело крайне нетривиальное и каким-то образом касается того, что в этой редакции истории пока еще не произошло.
– Ломаете голову, Вячеслав Николаевич? – усмехнулся император. – Ну и зря. Ничего сверхъестественного я вам предлагать не собираюсь. Речь пойдет об организации ирландского сопротивления английским захватчикам. Нет, организационная часть возложена совсем на другую организацию – вы догадываетесь, о ком я говорю. Вашей же задачей будет пропустить через учебные части как можно большее число будущих борцов за свободу Ирландии, обучая их как ведению правильного с вашей точки зрения боя, так и разведывательно-диверсионной деятельности, включая тактику индивидуального террора…
Я кивнул и задумался. Организованный мною при развертывании бригады в корпус учебный полк по образцу советских «учебок» уже сделался в Русской императорской армии притчей во языцех, получив прозвище «мясорубка». Солдат в этой учебке спал восемь часов в сутки, а остальные шестнадцать часов, передвигаясь исключительно бегом, занимался, занимался и еще раз занимался.
Тактика, огневая подготовка, чистка оружия, физподготовка, классы, снова тактика, снова стрельбы и снова чистка оружия… Даже во время приема пищи взводные читали подчиненным лекции о политической обстановке. Курс подготовки для рядового составлял три недели, для младшего унтер-офицера с правами командира отделения и специалистов вроде снайперов, пулеметчиков, артиллеристов и саперов – шесть недель. Для фельдфебеля с правами комвзвода – девять недель. При этом строевая подготовка в учебной части отсутствовала, что вызывало недовольство здешних командиров. Но это у них ненадолго – я обязательно прогоню через «мясорубку» весь свой офицерский состав, за исключением выходцев из XXI века.
Если пропустить через учебку ирландских добровольцев, то те из них, кто выдержит наш темп и нагрузки, с учетом имеющейся мотивации, превратятся в таких бойцов, что британские «томми» будут им всего на один зубок. По завершении подготовки этих людей следует, снабдив необходимым количеством оружия и боеприпасов, перебросить в Ирландию. Там они устроят англичанам «бледный вид и макаронную походку».